Брина налила гостьям чай. За окном завывал холодный ветер. Бетана сидела на полу и что-то мурлыкала себе под нос, раскладывая по кучкам желуди. Клэр не сиделось на месте, поэтому она из вежливости пробыла некоторое время за столом, а потом извинилась и попрощалась.

Пустая тропа вилась вверх по холму среди деревьев. Ветви трепало ветром. Люди в такую погоду сидели по домам, и только такой чудачке, как Клэр, могло взбрести в голову прогуляться по морозу.

Поплотнее укутавшись в шаль, накинутую поверх жилета, Клэр поднялась на холм, надеясь встретить там второго деревенского чудака – Хромого Эйнара. На вершине ветер дул сильнее; даже варежки мало согревали руки. Время от времени дыша на них и скользя по заледеневшей тропинке, Клэр добралась до дома пастуха.

Смена времен года казалась Клэр загадочной. Почему-то среди вернувшихся обрывков памяти не было ничего о том, как небо чернеет перед грозой, или как осенью высохшие листья шуршат под ногами, или как пахнет скошенная трава. Холода она тоже не припоминала. Более того, ей казалось, что она никогда не носила теплой одежды, потому что тело бы наверняка запомнило эту неповоротливость.

А дождь! Впервые – или ей только казалось, что впервые, – она столкнулась с ним летом. С неба лилась вода и не прекращала литься несколько часов! Немыслимо. А поздней осенью капли леденели, слипались в комья и больно били по щекам. Это называлось – град. Сколько еще вещей предстоит узнать о мире?

Клэр постучала в дверь домика, но никто не ответил, хотя из трубы струился дым. Тогда она толкнула дверь и заглянула внутрь. Зола в очаге была горячей. Хозяин, видимо, где-то рядом. Клэр плотно затворила дверь, поправила шаль и пошла дальше по тропе.

Эйнар действительно нашелся неподалеку. Он втирал лечебную мазь в ногу барашку, застрявшему в колючем кустарнике.

– Подержишь? – попросил он, увидев Клэр. – Он вырывается.

Клэр обхватила нетерпеливое животное за шею и попыталась успокоить его – совсем как Брина своего младенца: бормоча ласковые глупости на ухо и прижавшись головой к кудрявой шерсти на шее барашка.

– Можно пускать, – сказал, наконец, Эйнар. Клэр разжала руки, и барашек поскакал сквозь снег к своему стаду, щипавшему высокую сухую траву.

Эйнар окинул дрожащую Клэр взглядом.

– Замерзла?

Клэр в ответ только рассмеялась, у нее уже зуб на зуб не попадал. Эйнар еще раз глянул на стадо и кивнул в сторону дома, поднимая свои палки.

На полу рядом с очагом лежала охапка шкур, по-видимому служившая Эйнару постелью. Клэр опустилась на нее и старалась унять дрожь, пока Эйна раздувал угли и подкладывал в очаг сухие ветки.

Наконец, в воздухе разлилось тепло.

– Ну и куда тебя понесло в такую погоду? – спросил Эйнар.

Клэр посмотрела на него и улыбнулась.

– Люди говорят, тебя тоже однажды кой-куда понесло, – произнесла она.

– Было дело, – ответил пастух, поправляя дрова. – Хочешь узнать почему?

– Скорее как. Я же видела утес. На него невозможно взобраться.

Эйнар вздохнул и сел рядом на шкуры. Какое-то время оба молчали, уставившись в огонь.

– Начну с «почему», мне это важно, – начал, наконец, Эйнар. – Мать померла в родах. Я был слишком крупный, она потеряла много крови… Элис не смогла помочь. А отец был рыбаком и находился в море. Время года было – как сейчас: мороз и ветер. Но отец был жесткий, привычный. Как и я.