Если бы Эйнар услышал шаги, то мгновенно скрылся бы в тумане, потому что избегал людей. Но девушка появилась бесшумно, а вскочить и убежать хромой юноша не мог. Поэтому, обнаружив стоящую перед ним Морскую Клэр, Эйнар просто опешил.
– Доброе утро, – сказала Клэр. – Я пришла сказать спасибо за птицу.
– Не за что, – пробормотал Эйнар.
«Он такой одинокий».
Откуда-то в памяти всплыло это слово.
Одинокий.
В поселке Хромого Эйнара считали мрачным, не любящим людей и сами к нему не лезли. Но Клэр разглядела это в его смущенном взгляде: Эйнар страдал от одиночества.
– Можно с тобой посидеть? – спросила Клэр, кивнув на лежавшее рядом бревно.
Эйнар что-то пробурчал в знак согласия и смущенно опустил взгляд на миску.
– Знаешь, я вообще боюсь птиц, – сказала Клэр, садясь. – Не знаю, почему так вышло. Но к Желтку я уже привыкла.
Эйнар удивленно посмотрел на нее, и Клэр засмеялась:
– Да, я назвала его Желток. Чтобы помнить, как называется цвет. Я не только боюсь птиц, но еще и забываю названия цветов, представляешь? А еще Желток начал петь! Первые дни молчал, а теперь поет, и это так красиво…
Эйнар взглянул на нее, вытянул губы дудочкой и засвистел по-птичьи, а потом изобразил трели и дрожащий посвист Желтка. Клэр пришла в восторг.
– Ничего себе! А ты умеешь подражать другим птицам?
Но Эйнар на это не ответил. Отставил в сторону миску и потянулся за палками.
– Овцы ждут, – сказал он и, поднявшись, поковылял в сторону луга. Но прежде чем тоже исчезнуть в тумане, он повернулся и крикнул: – Давай ему одуванчики!
Уходя, Клэр расслышала, как Хромой Эйнар снова имитирует птичье пение.
Элис и Дед Бенедикт наблюдали, как готовят шатер для свадьбы Гленис и Мартина. Его сплели из ивовых ветвей, а теперь украшали цветами и папоротником. На столах, вынесенных по случаю празднества под открытое небо, женщины расставляли еду и напитки.
– Хорошая погода для свадьбы, – сказала Элис, щурясь на безоблачное небо.
– Я женился в дождь, – фыркнул Бенедикт. – Но ни капли не заметил.
Она улыбнулась:
– Я помню твою свадьбу. У Айлиш с лица не сходила улыбка. Ты, наверное, скучаешь по ней.
Бенедикт кивнул. Его жена умерла от лихорадки прошлой зимой. Ее похоронили на кладбище, отметив могилу небольшим камнем. Рядом место для Бенедикта, когда придет его час.
– А Большой Андраш все на Морскую посматривает, – заметил старик. – Ишь как сохнет-то по ней, а?
Юноша действительно совершенно влюбленным взглядом наблюдал, как Клэр вплетает между прутьями шатра цветы. Та его даже не замечала.
– Она такая странная, Бенедикт.
– Да уж. Не девочка, а загадка. Но сердце у нее доброе.
Они смотрели, как Клэр поднимает одну из девочек, чтобы та просунула между прутьями шатра маргаритки. Ее подружки с нетерпением ждали своей очереди.
– Они за ней бегают, как котята за матерью, – улыбнулась Элис. – Она, кстати, боится котят.
– Птиц тоже все еще боится?
– К питомцу своему привыкает понемногу, – ответила Элис. – Знаешь, что еще странно? Она не помнит, как называются цвета. А ведь она умная! Придумывает игры для детей, помогает мне с травами… и почему ей цвета не даются?