Клод Драмм снова вскочил:

– Возражаю против этого вопроса как спорного, подталкивающего свидетельницу к выводам, не подходящего для перекрестного допроса и опирающегося на недоказанный факт.

Несколько секунд судья Маркхэм молча смотрел на бледное и напряженное лицо Телмы Бентон.

– Протест принят, – отозвался он наконец.

Перри Мейсон взял письмо, якобы написанное почерком миссис Картрайт, положил его перед свидетельницей и указал на него пальцем.

– Разве не вы написали это письмо? – осведомился он.

– Нет! – вскрикнула она.

– Разве это не ваш почерк?

– Вы сами знаете, что нет. Он нисколько не похож на мой.

– Семнадцатого октября, – продолжал Перри Мейсон, – ваша правая рука была забинтована, не так ли?

– Да.

– Вас укусила собака?

– Да. Кто-то подсунул Принцу яд, и, когда я пыталась дать ему рвотное, он укусил меня в руку.

– Да, – кивнул Мейсон. – Но факт в том, что ваша правая рука была перевязана семнадцатого октября этого года и оставалась забинтованной еще несколько дней, верно?

– Да.

– И вы не могли держать ручку в этой руке?

Последовала небольшая пауза.

– Да, – внезапно заявила свидетельница. – И это доказывает, насколько ложно ваше обвинение, будто я написала письмо и телеграмму. Моя рука была покалечена, и я никак не могла ею писать.

– Были ли вы в Мидуике семнадцатого октября этого года?

Женщина колебалась.

– Не летали ли вы в тот день в Мидуик на самолете чартерным рейсом? – продолжал Мейсон, не дожидаясь ответа.

– Да. Я думала, что могу найти там миссис Картрайт, и полетела туда.

– И вы не заполняли этот бланк в мидуикском телеграфе?

– Я уже говорила вам, что не могла этого сделать.

– Отлично, – кивнул Мейсон. – Давайте вернемся к вашей руке. Она была настолько искромсана, что вы не могли держать в ней ручку?

– Да.

– И это произошло семнадцатого октября?

– Да.

– Восемнадцатого октября рука была в таком же состоянии?

– Да.

– И девятнадцатого тоже?

– Да.

– Но разве вы не вели дневник в течение упомянутого мною периода?

– Да, – быстро ответила Телма, но, спохватившись, закусила губу и поправилась: – Нет.

– Так все-таки да или нет?

– Нет.

Перри Мейсон извлек из кармана лист бумаги:

– Не является ли это страницей вашего дневника, относящейся к упомянутой дате, а именно к восемнадцатому октября этого года?

Свидетельница молча уставилась на вырванную страницу.

– И не является ли фактом, – продолжал Мейсон, – что вы одинаково свободно владеете обеими руками, что вы вели дневник в течение этого времени и делали записи ручкой, которую держали в левой руке? Не является ли фактом, что вы в состоянии писать левой рукой и всегда делаете так, когда желаете изменить ваш почерк? Не является ли фактом, что вы имеете у себя дневник, из которого вырвана эта страница, и что почерк на ней абсолютно идентичен почерку в письме, якобы написанном Полой Картрайт, и на телеграфном бланке, якобы заполненном ею же?

Женщина поднялась, уставилась остекленевшими глазами сначала на судью Маркхэма, потом на присяжных и внезапно завизжала.

В зале начался форменный бедлам. Приставы призывали к порядку. Помощники шерифа бросились к свидетельнице.