– Вы впервые увидели собаку в Санта-Барбаре?

– Да.

– И собака сопровождала всех вас в этот город?

– Да.

– А вы, в свою очередь, сопровождали мистера Форбса и миссис Картрайт?

– Да.

– Когда вы видели мертвое тело Клинтона Форбса, видели ли вы также полицейскую овчарку?

– Да.

– Где она находилась?

– В той же комнате.

– В каком состоянии?

– Пес был мертв.

– Вы заметили что-либо, указывающее на причину смерти?

– Да, собаку застрелили, как и мистера Форбса. На полу лежали пистолет «кольт» 38-го калибра и четыре пустые гильзы, вытолкнутые автоматическим механизмом оружия.

– Когда вы в последний раз видели Клинтона Форбса живым?

– Вечером семнадцатого октября.

– В котором часу?

– Приблизительно в четверть седьмого.

– После этого вы находились дома?

– Нет, я уехала, и мистер Клинтон Форбс был тогда жив и здоров. Когда я увидела его в следующий раз, он был мертв.

– Вы заметили что-нибудь необычное? – спросил Драмм.

– Очевидно, мистер Форбс брился – на его лице оставалось мыло. Тело находилось в библиотеке, к которой примыкает спальня с ванной.

– Где держали собаку?

– Пса держали на цепи в ванной, – ответила Телма Бентон, – после жалобы соседа.

– Думаю, – сказал Клод Драмм, – вы можете подвергнуть свидетельницу перекрестному допросу по данным ею показаниям.

Перри Мейсон лениво кивнул. Взгляды присяжных устремились на него.

Он заговорил глубоким, но негромким и лишенным выражения голосом:

– Была подана жалоба, что собака воет?

– Да.

– Обитателем соседнего дома?

– Да.

– И этим соседом был мистер Артур Картрайт, муж женщины, выдававшей себя за жену Клинтона Форбса?

– Да.

– Была ли миссис Картрайт дома во время убийства?

– Нет.

– Вы знаете, где она находилась?

– Не знаю.

– Когда вы видели ее в последний раз?

Клод Драмм быстро поднялся.

– Ваша честь, – заявил он, – совершенно очевидно, что это явится фактом в пользу подсудимой. В настоящее время не следует проводить перекрестный допрос по этому поводу.

– Протест отклонен, – отозвался судья Маркхэм, – так как во время прямого допроса вы спрашивали свидетельницу о различных обитателях дома. Считаю вопрос подобающим.

– Отвечайте, – сказал Перри Мейсон.

Телма Бентон заговорила чуть громче и быстрее:

– Пола Картрайт покинула дом утром семнадцатого октября. Она оставила записку, где сообщала…

– Мы возражаем против того, чтобы свидетельница давала показания относительно содержания записки, – прервал Клод Драмм. – Во-первых, это не ответ на вопрос. Во-вторых, это несущественная улика.

– Да, – согласился судья Маркхэм, – это несущественная улика.

– Тогда где находится эта записка? – осведомился Перри Мейсон.

Последовала неловкая пауза. Телма Бентон посмотрела на обвинителя.

– Она у меня, – заявил Клод Драмм, – и я намерен представить ее позже.

– Думаю, – заметил судья Маркхэм, – перекрестный допрос по этому пункту зашел достаточно далеко, поэтому вопрос о содержании записки будет отклонен.

– Очень хорошо, – кивнул Перри Мейсон. – Тогда это все.

– Вызовите Сэма Марсона, – распорядился Клод Драмм.

Принеся присягу и заняв место свидетеля, Марсон назвал свое имя, заявил, что ему тридцать два года, что он водитель такси и семнадцатого октября этого года выполнял свою работу.