– А что еще он мог сделать? – отозвался Дрейк. – Женщина оставила его по собственной воле. Не мог же Картрайт заявиться к ней, сказать: «Вот и я, дорогая» – и заключить ее в объятия.

– До тебя все еще не дошел смысл, – заметил Мейсон.

Несколько секунд Дрейк молча смотрел на него.

– Ты имеешь в виду, что он задумал отомстить? – спросил он.

– Да, – кивнул Мейсон.

– Ну, – протянул детектив, – в таком случае, когда он наконец начал осуществлять свой план мести, все ограничилось жалобой на собачий вой. Похоже на анекдот о разгневанном муже, продырявившем зонтик мужчины, с которым развлекалась его жена.

– Погоди, я не шучу.

– Хорошо, предположим, ты вполне серьезен. Что это меняет?

– В окружной прокуратуре считают, что Картрайт пожаловался на воющую собаку исключительно с целью выманить Фоули из дому, чтобы бежать с его женой.

– Ну и что?

– Это не имеет смысла, – продолжал адвокат. – Во-первых, к чему столько изощренных усилий, чтобы выманить Фоули из дому? Во-вторых, до этого должны были состояться какие-то разговоры между Картрайтом и его женой. Он должен был знать, где она, а она – где он. Эти разговоры, безусловно, происходили в отсутствие Фоули. Если они решили помириться и снова сойтись, то какого черта Картрайт не явился в дом к Фоули, не обругал его как следует и не забрал свою жену?

– Возможно, потому, что у него кишка тонка, – предположил Дрейк. – Такое бывает.

– Хорошо, – терпеливо согласился Мейсон. – Предположим, ты прав. И тогда он обратился к закону?

– Да.

– Но разве не проще было пожаловаться, что Фоули состоит в прелюбодейской связи с его женой, и заставить закон принять меры? Или же Картрайт мог нанять меня как адвоката, и я достаточно быстро смог бы вытащить его жену из дома Фоули. Конечно, если она этого хотела. Не говоря уже о том, что женщина могла уйти сама. В конце концов, закон был на стороне Картрайта.

Дрейк покачал головой:

– Ну, это твоя забота. Ты хотел, чтобы я добыл тебе факты, и собирался в них разобраться.

Мейсон медленно кивнул.

– Так что, по-твоему, произошло? – допытывался Дрейк.

– Не знаю, – ответил Мейсон, – но что-то тут не сходится. Факты не соответствуют друг другу, и чем глубже мы в это вникаем, тем бессмысленнее это выглядит.

– Тогда кого ты представляешь?

– И в этом я до конца не уверен. Я представляю Артура Картрайта и, может быть, его жену или жену Фоули.

– Ты имеешь в виду Форбса? – спросил детектив.

– Фоули или Форбс – какая разница? Я познакомился с ним как с Фоули, поэтому так его называю.

– Ну, пока что нам не удалось разыскать миссис Форбс. Естественно, она считала себя опозоренной и покинула Санта-Барбару, но мы не знаем, куда она отправилась. Ты ведь знаешь, что чувствует женщина, когда ее бросают, – особенно если мужчина исчезает без предупреждения, прихватив с собой жену друга.

Мейсон потянулся за шляпой.

– Пожалуй, – промолвил он, – я схожу побеседовать с этим Клинтоном Форбсом, он же Клинтон Фоули.

– У каждого свой вкус, – ухмыльнулся Дрейк. – Смотри, как бы тебе не пришлось туго. У него репутация крутого парня с чертовски вспыльчивым нравом. Я выяснил это, копаясь в его карьере в Санта-Барбаре.