— А разве эти фашины, не являются теми самыми русскими фашистами? — спросил Яхонтов. — Ты говорил, что это все телевидение придумало.

— А ты, поди, разбери. Тут есть всякие фашисты. Да и раньше были. И славянские и кавказские и еврейские. Просто называются по-разному. Главное ненавидеть других. А кому подражать в этой ненависти, стараниями Гитлера, имеется. Ненависть, одно из устойчивых человеческих качеств. И в любом народе есть такие элементы. Но к счастью, есть и другие. Как мы. Как вы. Но вражда, является одним из ярчайших проявлений жизни во всей красе. В этом я давно убедился.

Юрий Алексеев повернулся и, глядя в кабину с пассажирами, слушал. Когда Армаген замолчал, он покачал головой.

— Давным-давно в Индии жил один мудрый человек. Махатма Ганди. Однажды он сказал одну умную вещь. Если следовать принципу око за око, то мир ослепнет. — Произнес космонавт. — Это к слову о вражде.

— А вот вышло так, что навраждовались. Ослепли, либо зрячими и не были. — Вздохнул Аксай. — Это в цивилизованном обществе мир прекрасен в своем разнообразии и многогранности. Но видимо наш погибший мир цивилизованным не был, ежели закидать его пришлось ядерными бомбами. Никто не хотел разнообразия и пестроты. Все хотели, чтобы все кругом было одинаково. По их разумению. Одни хотели, чтобы всюду царили законы их племени. Другие хотели, чтобы весь мир понимал демократию именно так, как они. Третьи хотели, чтобы их суверенитет никто не трогал, и во имя этого готовы были посягнуть на суверенитет всего мира. Каждый хотел мир окрасить в один, сугубо свой цвет, вот и окропили его кровью. Одним цветом.

— Может, снимем его, а? — Васнецов провожал взглядом раскачивающийся на ветру труп.

— Это может быть ловушка. Будем его снимать, и нас снайпер ихний сам снимет. Да и все равно ему уже. — Махнул рукой Сабзиро.

Луноход приближался к очередному большому перекрестку. Хорошо был виден черный дым, валивший из здания, находящегося на углу этого перекрестка слева от направления движения машины. Раньше это здание было явно не для жилых нужд. Об этом говорила и надпись из красных букв. Первое слово было очевидно «Фитнес». Хотя буква е отсутствовала, но другое слово подобрать было трудно. Буквы располагались вертикально. Сверху вниз. Из большинства окон вырывались языки пламени, которые венчал едкий дым, уходящий по наклонной вверх, к густым облакам.

— Я тут когда-то мойщиком стекол подрабатывал. — Кивнул на горящее здание Армаген. — Бывало, трешь щеткой стекло, и смотришь что внутри. А там такие девочки на велотренажерах! Аж дух захватывает! Вспотевшие от нагрузок. Сосочки торчком, казалось, что сейчас их спортивную одежду проткнут и наружу! А тренер, скотина такая, ходит и за ляжки их щупает. Мол, еще тренировать надо. А сам щупает и щупает, падлюга.

— Заткнись, — усмехнувшись, поморщился Сабитов. — Еще одно слово про девочек, и я сам тебя щупать начну. — Пойди, амазонкам эту историю расскажи.

— А почему горит? — спросил глядящий на дым Сквернослов.

— Да черт его знает, — Армаген пожал плечами. — Может там, кто привал устроил и костер разжег для согрева. Или бой там был. Причин уйма может быть. Стоит только за огнем недоглядеть и все. Пожарных ведь нет в наше замечательное время. Так и будет гореть. Тут много сгоревших зданий.