— Да? — не оборачиваясь, удивленно произнес ковбой. — Посмотри на сосну! Она же уже дымится. Через минуту-другую дерево вспыхнет как спичка. Нет уж, уволь, я не самоубийца!

Линмаус, чуть не взвыв, отошел от труса, и тут сквозь треск огня услышал, как заплакала Элис.

И тогда Ларри решился. Он подошел к валявшейся на земле толстой веревке, поднял ее, обмотался ею, потом подошел к сосне и быстро, словно матрос по мачте, взобрался наверх.

Оставшийся внизу ковбой, которой так дорожил своей жизнью, изумленно уставился на него. Затем он растормошил нескольких человек, стоявших рядом, и молча указал им пальцем на залезшего на дерево Ларри.

А макушка сосны между тем уже дымилась и вот-вот грозила загореться.

Над толпой пронесся восторженный вопль, вопль вместивший в себя удивление и восхищение. И в самом деле, отчаянный поступок, на который решился этот смелый человек, ничего, кроме такой реакции со стороны наблюдавших за ним, не заслуживал. Все стоявшие возле горящего дома горожане отлично понимали, что дымящееся смолистое дерево, на которое он взобрался, может вспыхнуть как спичка, и тогда смельчак заживо сгорит.

Они, затаив дыхание, смотрели, как Линмаус, усевшись на самой толстой ветке, сделал из веревки большую петлю и попытался накинуть ее на выступающий набалдашник перил.

Первая его попытка не увенчалась успехом, и тут, словно в ответ на его неудачу, из окна башни вырвался огромный сноп искр и огнедышащей стеной отгородил от него ребенка. Линмаус уже решил, что это ему наступил конец, и инстинктивно посмотрел вниз. Сквозь вспыхнувшие синим огнем сосновые ветки он увидел сотни протянутых к нему рук. К счастью, загорелись только зеленые иголки, а не все дерево.

Линмаус поспешно смотал веревку и снова сделал петлю, но теперь пошире. В эту минуту он чувствовал себя будто на бочке с порохом.

В следующий раз Ларри повезло — брошенная им петля обвила толстую шейку деревянного набалдашника. Тогда, собрав все свои силы, Линмаус потянул за конец веревки, обвил его вокруг сосны и сделал тугой узел.

«Девочке всего одиннадцать. Сможет ли она добраться ко мне?» — подумал Ларри.

Он увидел, как Элис подошла к краю балкона, откуда тянулась веревка, коснулась ее рукой и, отшатнувшись назад, прижала щенка к самому горлу.

Этого для Линмауса оказалось достаточно. Он был из числа тех, кто, что-либо начав, никогда не останавливается, а продолжает действовать. Уцепившись за туго натянутую веревку, он оторвался от ветки, на которой стоял, и, повиснув в воздухе, начал перебирать руками.

Неожиданно Ларри обдало каскадом искр, и тут кто-то из зевак громко выкрикнул его имя. Следом слово «Линмаус» рокотом пробежало по толпе потрясенных горожан.

Добравшись до балкона, Ларри подтянулся, перевалил свое тело через невысокие перила и оказался лицом к лицу с косоглазой малышкой Элис. Та на удивление спокойно смотрела на своего спасителя.

— Ты же Ларри Линмаус, — пролепетала она. — И все равно хочешь меня спасти?

Эти слова ребенка не могли не потрясти его — уж слишком много они для него означали.

С первого этажа в небо взметнулось огромное пламя, и огненная стена на мгновение закрыла от него сосну и опалила веревку. Обеими руками Ларри попробовал ее на прочность. Однако, несмотря на лизнувшее ее жаркое пламя, веревка осталась достаточно крепкой.