— Вэл, положи, пожалуйста, бутылку! — примирительно попросил Юджин. — Она может выскользнуть из рук и тогда…

— При чем здесь бутылка?! — заорала я. — А теперь по поводу любви… Между нами ничего никогда не было и быть не могло, понимаешь? Мы с Мишиным — из одного зоопарка, из одной вонючей клетки! И нас кормили чем-то таким, что вызывает взаимную сексуальную и духовную ненависть. Даже если оба мы этого не заслуживали…

— Прости меня, дорогая…

— Я же сказала, что в ЭТОМ ты идиот! А на идиотов не обижаются!.. — Я почувствовала, как возвращается ко мне арктическое спокойствие. Я швырнула в мойку бутылку с оливковым маслом и села напротив мужа. — А теперь отвечай прямо, Отелло из Барстоу: ты веришь в правдивость этого письма?

— Да, верю, — кивнул Юджин.

— В самом деле веришь или просто боишься со мной поссориться?

— Сказал же: верю!

— Это ведь не провокация, не ловушка, не часть какого-то дьявольского плана, верно?

— Думаю, что так.

— А ты сам мог попасть в такую ситуацию?

— В принципе, мог.

— У тебя есть человек, которому ты бы мог написать ТАКОЕ письмо? Обратиться с ТАКОЙ просьбой?

— Надеюсь, что есть.

— Он бы понял тебя?

— Да.

— Помог бы?

— Надеюсь.

— Он бы сообразил, что ты, жертвуя собой, намерен спасти свою жену и сыновей, верно?

— Да.

— Тогда ответь мне: чем Мишин хуже тебя? Или, не так: чем его жена хуже меня?

— Не знаю… Наверное, ничем.

— Так вот, дорогой: мы ДОЛЖНЫ сделать то, о чем он меня попросил.

— Ты знаешь, я уже как-то догадался…

— И не только потому, кстати, что больше это сделать некому.

— Почему же еще?

— Потому, что я тоже жена шпиона…

— Бывшего шпиона.

— «Бывшими» бывают только бухгалтеры. И то, если не нагрянула ревизия и не вскроет старые долги пенсионера…

— Что я в тебе люблю, — пробурчал Юджин, — так это трепетное отношение к людям. Причем ко всем сразу…

— Ты мне поможешь?

— У нас дети, Вэл. Извини за назойливость…

— Что им угрожает?

— Кроме перспективы осиротеть, практически ничего. Успокаивает, что бедными они не останутся — мы с тобой застрахованы…

— Ты думаешь, это настолько опасно?

— Минуту назад ты вспомнила, что являешься женой шпиона… — Юджин покачал головой. — А вопросы задаешь на уровне подружки садовника.

Какое-то время я пыталась осмыслить услышанное.

— Юджин, но что опасного в том, если я просто позвоню его жене и поинтересуюсь, все ли у нее в порядке? Даже не называя себя, просто так?

— Ничего абсолютно, дорогая…

Он вдруг как-то сразу осунулся и потемнел.

— Тогда я позвоню в Копенгаген, а?

— Конечно, позвони!

Юджин пожал плечами и потянулся за кофейником.

— Просто спрошу, как у нее дела и все, — примиряюще пробормотала я, ощущая жар холодильника.

— Действительно, почему бы не позвонить?

— Дорогой, это обязательно надо сделать из автомата или можно звонить из дома?

— Абсолютно не имеет никакого значения.

— Почему не имеет значения?

Я вдруг сообразила, что спрашиваю шепотом.

— Почему?.. — Рука Юджина с кофейником застыла на полпути к чашке. — Ты же знаешь, дорогая, что я тебя очень люблю…

— Прекрасное начало, — пробормотала я.

— Продолжение тебе вряд ли понравится.