Джон Уилбэнкс порадовался дерзости оппонента и решил, что его план прекрасно работает. Верховный суд обойдется без комментариев, но будет предупрежден, что в данном деле что-то есть, вероятно, какие-нибудь местные нюансы. Уилбэнкс написал ответ на одной странице, в котором указал, что процессуальные нормы не допускают подобных петиций и не разрешают адвокатам устанавливать собственные правила.

Верховный суд не удостоил петицию ответом.

Через месяц, ничего не дождавшись от Рамболда, Дэнлоп повторил попытку. В ответе Уилбэнкса содержалось замечание, что легкомысленные петиции оппонента ведут к неоправданным расходам сторон на оплату адвокатов. Дэнлоп огрызнулся. Уилбэнкс опять дал отпор. Их возня не привлекла внимания Верховного суда. Рамболд продолжал пребывать в дреме.

Последнее занятие Джоэла в среду заканчивалось в час, и он взял в привычку ездить домой на ленч. Каждый раз Мариэтта готовила что-нибудь вкусное, и они с тетей Флорри ели на задней веранде под крики птиц. Кроме птичника, Флорри владела хлопковыми полями, где, как только похолодает, начнется уборка урожая. Они вели одни и те же разговоры: о Стелле, о Лизе, об университете, но никогда не касались судебных исков. Перспектива потери земли ими не обсуждалась.

После продолжительного ленча Джоэл остановился около дома Ниневы и Эймоса выяснить, как у них дела, и убедился, что ничто не изменилось — все по-прежнему. Он, как правило, встречался с Бафордом, чтобы поговорить об урожае. Часто в городе, когда Джоэл парковался на площади и шел на несколько часов в контору Уилбэнксов, Джон и Рассел поручали ему в свободное от занятий в университете время изучать дела и составлять их краткое изложение. Ближе к вечеру они выпивали виски на веранде. Потом он складывал папки и возвращался в Оксфорд.

После пары попыток Джоэл понял, что не может ночевать в своем доме. Слишком в нем было тихо, одиноко и тоскливо. Слишком много семейных фотографий в лучшие времена, служивших напоминанием того, что происходит сейчас. В кабинете на стене рядом со столом большой снимок отца в день выпуска из Уэст-Пойнта. Джоэлу он всегда нравился. А теперь так надрывал душу, что он не мог на него смотреть.

Они говорили со Стеллой, не сложить ли в коробки и не убрать ли в кладовую все снимки, книги и медали, но не собрались с духом. К тому же Лиза могла вернуться домой, и эти вещи будут для нее дорогими воспоминаниями.

Их милый дом оставался мрачным и безлюдным. Только Нинева заходила вытереть пыль и что-нибудь сделать по минимуму.

Каждый раз, попав на ферму, Джоэл стремился побыстрее уехать. Жизнь в родном доме не могла быть прежней. Отец умер, будущее матери неопределенно. Стелла стремится к яркой жизни на севере, подальше от округа Форд. Братья Уилбэнксы намекали, что после окончания университета Джоэл может рассчитывать на работу в их конторе, но это было невозможно. В Клэнтоне он навсегда останется сыном человека, которого казнили на электрическом стуле в зале суда.

Неужели они серьезно считают, что Джоэл сумеет заниматься юриспруденцией в зале, где убили его отца? Работать в городе, где половина жителей называют его отца убийцей, а другая половина уверена, что его мать крутила со священником роман?