Поднимаясь по лестнице, она вновь почувствовала тревогу, еще большую, чем в предыдущий раз.

Анька, как обычно, пришла с работы раньше остальных.

Самоварова кромсала на кухне овощной салат.

— Мам, а что это лежит у нас в коридоре?

Отбросив нож, Варвара Сергеевна бросилась навстречу дочери и, едва справляясь с волнением, отодвинула с пути Аньку и открыла настежь входную дверь.

Игрушки на пороге не было.

Конечно не было…

Час назад она сама, преодолевая омерзение, запаковала ее в мусорный мешок и отнесла на помойку.

— Что ты имеешь в виду? — бросила она с изумлением наблюдавшей за ее действиями дочери.

— Ну вот же! — Анька кивнула на пакеты с обновками, забытыми Самоваровой в коридоре.

— А… так, прикупила себе кое-что, — рассеянно ответила Самоварова, продолжая думать, правильно ли поступила, что выкинула игрушку. Отчего-то она была уверена в том, что эту мерзость не должны были видеть ее домашние.

— Мам, странная ты какая-то… — Отвернувшись, Анька снимала пальто. — Ты зачем дверь-то как ошпаренная бросилась открывать? Думала, раз Олег дежурит, я с любовником пришла и прячу его на площадке?

В интонации ее голоса не было и намека на шутку, лишь плохо прикрытое сарказмом раздражение.

— Все дело в Олеге! — снимая ботинки, продолжала озвучивать какую-то свою мысль Анька. — Он у врача не был тысячу лет.

— У них раз в год проводят диспансеризацию, — не сообразив, к чему дочь завела этот разговор, пожала плечами все еще взбудораженная Варвара Сергеевна.

— И толку? Ты не понимаешь, о чем я?

— Нет.

— У мужского врача он не был, — машинально погладив прильнувших к ней кошек, расправилась в полный рост Анька и посмотрела на мать тем воспаленным и беспокойным взглядом, который в последнее время так пугал Варвару Сергеевну.

— Насколько помню, обязательная диспансеризация госслужащих включает и уролога с гинекологом…

— Мам, ты нарочно прикидываешься? — злилась дочь. — В ваших ведомственных поликлиниках врачи годами не меняются, нормального осмотра не проводят и ставят печати на автомате.

— Ты думаешь, Олег чем-то болен? — с недоверием спросила Самоварова.

— Формально он не болен. Но у меня есть подозрение, что у него мертвое семя. Ему необходимо сдать расширенные анализы, и уж, конечно, не в ведомственной клинике!

Анька, отодвинув ногой не отлипавшего от нее Пресли, схватилась за ручку двери ванной комнаты:

— Пожрать-то есть что-нибудь?

— Жаркое вчерашнее и салат только что приготовила.

— Жаркое позавчерашнее! — недовольно буркнула Анька и захлопнула за собой дверь.

— Не прошло и двух недель, как я на кой-то черт взвалила на себя стряпню, и ты уже разговариваешь со мной, будто с обслугой, — тихо, с обидой, ответила ей Самоварова, глядя на закрытую дверь.

Она решила не хвастать обновками и, укоряя себя за расточительность, схватила пакеты, унесла в свою комнату.

«Марина Николаевна сказала, что чудо-женщина берет от тысячи до двух евро… По текущему курсу сколько это получается?.. Если у нее нет конкретного тарифа, и она определяет сумму в зависимости от клиента, то… мы ж не богачи какие, не коррупционеры… — толкла она в голове не отпускавшие после встречи в кафе мысли. — Того, что осталось на карте, должно хватить… У Аньки, этой попрыгуньи-стрекозы, скорее всего нет накоплений. А если и есть, лучше уж я заплачу, скрою от нее реальную стоимость… Хотя с чего это я так уверена, что она ее примет?»