Комиссар услышал в трубке приятный голос. Человек был встревожен, видно не зная, что и подумать.

— Вы уверены, что ничего плохого не случилось с моей женой и девочкой?.. Это все так невероятно… Если бы не кукла, я мог бы подумать, что это был брат… Лорен вам о нем расскажет. Лорен — это моя жена. Пусть она посвятит вас во все подробности… Вы не считаете, что мне следует сейчас же приехать? В три часа дня поезд… Что вы сказали?.. Я могу положиться на вас?.. Вы о них позаботитесь?..

Лорен снова взяла трубку:

— Вот видишь! Комиссар не волнуется. Он уверяет, что нет никакой опасности. Тебе не следует прерывать поездку теперь, когда у тебя появились шансы получить место в Париже…

Мадемуазель Донкер пристально на нее посмотрела, и в ее взгляде не чувствовалось большой нежности.

— Обещаю тебе позвонить или телеграфировать, если будут какие-нибудь новости… Она спокойна. Играет с новой куклой. Я не успела еще передать ей то, что ты прислал. Сейчас иду к ней. — Она повесила трубку и сказала: — Вот видите! — Потом, помолчав, добавила: — Простите меня за беспокойство. Я не виновата. Уверена, что дело идет о глупой шутке, если только это не выдумка моего деверя. Никогда не знаешь, что может взбрести ему в голову, когда он напьется.

— Как вы полагаете, а не зайдет ли он сегодня навестить дочь?

— Смотря по обстоятельствам. Если сильно напьется — нет.

— Могу я просить у вас разрешения побеседовать сейчас с Колеттой?

— Ради Бога. Если вы считаете нужным…

— Благодарю вас, месье Мегрэ! — воскликнула мадемуазель Донкер. Ее взгляд выражал благодарность. — Это такой интересный ребенок! Посмотрите!

И она попятилась к двери. Через несколько минут Мегрэ увидел, как они пересекают бульвар. Старая дева шла вслед за мадам Мартен и все время оборачивалась, чтобы взглянуть на окна комиссара.

Мадам Мегрэ открыла дверь из кухни, где жарился лук, и тихо спросила:

— Ты доволен?

Не следовало даже подавать виду, что он понял, каково ей сейчас. В то рождественское утро и он бы взгрустнул — старой супружеской чете некого было баловать.

Теперь он должен побриться и повидать Колетту.

Он уже наполовину закончил туалет и собирался обмакнуть в мыльную пену кисточку для бритья, когда ему пришло в голову позвонить по телефону. Прямо в пижаме он проследовал в столовую и уселся в свое кресло, ожидая, пока его соединят, и глядя на крыши, над которыми изо всех труб медленно поднимался дым.

Звонок на набережную Орфевр означал для него больше, чем обычные звонки. Он представил себе длинные, безлюдные коридоры, обитые двери пустых кабинетов, телефонистку, которая, вызывая Люка, со значением произносит:

— Это шеф!

Он даже представил себя на месте одной из подруг жены, для которой было верхом блаженства провести утро в постели, в комнате с закрытыми окнами и спущенными шторами, при мягком свете ночника, и звонить наугад той или иной приятельнице.

— Как! Уже десять? А какая сегодня погода? Дождь? Ах, вы уже выходили? Сделали покупки?

С помощью телефона она пыталась уловить отголоски окружающего мира, все с большим наслаждением погружаясь в теплую негу постели…