Так не удалось Остапу увеличить число жителей Рио-де-Жанейро и познакомить их поближе с боевыми русскими моряками…
Глава 4. ЗА ПАРТОЙ, ПОД ПАРТОЙ, ВНЕ ПАРТЫ
«Придется орудовать в этих пределах»
О.Б.
О частной гимназии Филлипа Илларионовича Илиади надо рассказывать все или ничего (древнегреческая мудрость).
Впрочем, пытки Законом Божьим, вивисекция естественной историей, издевательство мертвыми и живыми языками, уморение математикой знакомы каждому, как и температурная лихорадка ежегодных экзаменов.
Когда на Остапа впервые напялили форму (до омерзения новенькую) и навьючили ранец, набитый под завязку тяжелым грузом бесполезных знаний, он забрыкался как, стригунок, привыкший к вольным просторам.
Но турецко-подданный сурово натянул удила и врезал шпорами.
— Нэ будэшь усытся — лэшу наслэдства!
А наследство преуспевшего янычара не помешало бы Остапу. И он смирился — но и в новых пределах его неуемная жажда мгновенного обогащения не давала ему покоя. Во время учебы в достославной гиманазии Илиади он осуществлял замысловатые комбинации по — легальному и не очень — отъему денежных знаков.
Проектов в голове Остапа зарождалось, с его неудержимым взрослением, бесчисленное множество, но для их реализации нужно было превратить гимназическую каторгу в комфортное пребывание за партой.
При полной поддержке класса Остап принялся за нейтрализацию преподавательских амбиций.
Первым пал математик.
Установив посредством умелой слежки его охочесть до предметов роскоши, трудноперевариваемых наличествующим бюджетом, Остап срочно организовал сбор средств на покупку роскошного, золотого, с соответствующей монограммой, портсигара, который и был поднесен жертве ко дню ангела.
Совестливый математик на протяжении всех учебных часов честно отрабатывал столь значительный подарок (любимейшему учителю от любезных учеников), что хорошо сказывалось на успеваемости гимназистов, но не на их познаниях.
Вторым Остап достал — латиниста. Голубчик попался на пристрастии к вину. Возвращаясь из гимназии, он вдруг стал регулярно обнаруживать в кармане шинели бутылку превосходной мадеры.
Мадеру бесплатно поставлял Остапу сын известного виноторговца Малиновского, отчаянный игрок в «железку», похабник, куряка и совратитель кошек: он поил их до одури валерьянкой, а потом зашвыривал в форточку солдатской казармы.
Отца Никодима, благолепного священика, Остап прищучил в ответственный момент задирания рясы над оголенным телом исповедующейся прихожанки. Отец отпустил грехи и изнывающей от страсти вдовушке, и любопытному отроку, и другим рабам Божьим, затрудняющимся в различии Авраама от Исаака.
Немец и историк тоже погорели на амурных делах.
У первого Остап перехватил любовное послание к белошвейке. Тот жутко боялся своей ревнивой жены и всю переписку вел посредством почтового сизаря. Остапу стоило не малых усилий подмена голубя.
Второго Остап подловил на выходе от девицы сомнительной репутации.
Дольше всех держались физик — мой незабвенный родитель и сам Илиади, преподававший греческий.
Родителя мы перевоспитали посредством дедушкиной астролябии. Стоило ему погорячиться в классе, как мы похищали из шкафа астролябию и возвращали ее туда после первой же хорошей отметки. Сначала он весьма огорчился пропаже и несказанно обрадовался возвращению семейной реликвии, потом занервничал, не понимая процесса: исчезновенние — появление, и успокоился только после того, как вывел закон сообщающихся сосудов: гимназия-квартира.