— Дешевка… Надо что-нибудь позабористей.

— Вишневая наливка?

— А помнишь, ваш студент трепался.

— Это который во флигеле?

— Анархист, помнишь?

— Про нелегальные писульки?

— Как он там завинчивал про народ? А матросы что, хуже народа? Книжки-то — за жисть.

— Я видел, видел… У него под койкой пачками…

— Позаимствуем.

— Маман мне запретила с ним якшаться.

— Сдрейфил?

— А вдруг он по шее накостыляет?

— Да мы, как всегда, заглянем на минутку. Я буду зубы заговаривать, а ты только успевай прятать за пазуху. Для начала штук пять хватит…

Студент-анархист, снимавший у нас флигель, был человек общительный и добрый и даже нам, шкетам, внушавший азы своего, как он выражался, единственно правильного учения.

Тем же вечером мы просочились в прокуренную, неприбранную комнату со следами то ли вчерашней групповой пирушки с курсистками, то ли заседания центрального комитета, по забывчивости еще не разгромленного жандармами.

Хозяин пил чай в прикуску с маковыми баранками.

Остап оседлал свободный стул и принял горсть баранок.

Я тоже, отоварившись баранками и куском сахара, приткнулся на краешек койки, той самой, под которой складировалась нелегальщина.

— Господин студент, а когда вас повесят, — начал Остап взволнованно, — вы будете дрыгать ногами?

— Предсмертная конвульсия.

— А можно одной большой-пребольшой бомбой взорвать царя, трех генералов и десять казаков с пиками?

— Если революция потребует — сделаем.

— А кто был первый анархист — Адам или Каин?

Ничего не подозревающий студент отвечал неугомонному несмышленышу серьезно и обстоятельно, не переставая уметать маковые баранки.

Я же, игнорируя развернувшуюся дискусию, выцарапал нужное количество тонких запрещенных брошюрок.

В их эффективности мы убедились уже на следующий день.

" Анархия, государство и собственость».

" К вопросу свободы воли».

" Русское освободительное движение в свете идей князя Кропоткина П.А.».

" Коммунизм и анархия».

" Герберт Спенсер, эволюционистская мораль, принципы социологии и его понимание общественных процессов».

Остап за одну ходку к публичному дому выменял пять бескозырок. А за «Спенсера» растроганный боцман даже отдал ему свой свисток.

В реализации товара среди сердобольных барышень, прогуливающихся по бульвару, я участия не принимал, наблюдая издали за священнодействием вдохновенного малолетнего вымогателя.

— Дамы и господа хорошие… Поимейте внимание… Отдам за даром по роковым обстоятельствам судьбы… Безкозырочка брательника, натурально утопшего в Цусимском сражении… Он пожертвовал молодой жизнью ради вас и ваших близких… Мать не вынесла горя, скончалась в одночасье… Отец, судебно-поверенный, в бреду помещен в богадельню… Сестра единокровная вынуждена пойти на панель… Бескозырочка святая реликвия защитника Царя и Отечества… Спасибо, спасибо… Мы еще покажем этим узкоглазым макакам! Мы разнесем их островки из пушек на кусочки… Как вы щедры, мадмуазель… Дай вам бог жениха — победителя…

И так Остап впервые вкусил сладость успеха — бескозырки под патриотичнеский аккомпанемент шли нарасхват и в основном за «красненькие»

Мы уже запаслись новой «нелегальщиной» с соответствующими магнетизирующими названиями — но тут ситуация в стране обострилась, и матросов перестали отпускать на берег.