Пит бросил карты на стол и пересел на кушетку.

– Я готов на что угодно, лишь бы избежать очередного позорного поражения. – Он похлопал по месту рядом с ним. – Присаживайся, поговорим.

Хотя идея ее не впечатляла, она положила карты и уселась на кушетку рядом с Питом, так, что их бедра почти соприкасались.

– Давай поговорим, – кивнула она. – Но вначале ты расскажешь, почему сам оплачивал колледж.

– Мне надоело зависеть от отца. Пока он платил за школу, мне приходилось отчитываться перед ним, какие предметы я изучаю, где живу. Я отказался жить под его контролем. Теперь твоя очередь рассказывать.

– Пока мне не исполнилось четырнадцать, моя семья проводила лето здесь. – Мэгги смотрела на свои сцепленные пальцы. – А я – в лагере.

– Почему они ехали сюда, а тебя отправляли в лагерь?

– Лагерь для похудания. Для толстых детей.

Он слышал о подобных местах, но всегда полагал, что у таких детей избыточный вес угрожает здоровью.

– Я видел на стенах твои фотографии, ты не показалась мне такой уж толстой.

– Я была пухлой. Не громадной там или уродливой. На самом деле, по сравнению с большинством ребят, которые там были, я даже казалась худой, и они не принимали меня за свою. Но в нашей семье все женщины по природе худенькие. Быть толстой считалось неприлично.

– А травмировать твою психику прилично?

– Моя мама думала, что мой избыточный вес свидетельствует о ее недостаточных родительских усилиях. Она действительно страдала из-за того, что я далека от идеала. И жаловалась друзьям: «Наша Молли такая одаренная! Играет на фортепьяно, прекрасно рисует. А Мэгги бы только поесть».

Пита охватило негодование.

– Как жестоко говорить такие вещи маленькому ребенку!

– Да, моя самооценка была сильно занижена. – Она говорила достаточно спокойно, но все равно горечь прорывалась наружу. Он сжал ее руку. – Должно быть, потому я и позволила Джо Мэрфи делать со мной все, что ему заблагорассудится, на заднем сиденье ёго машины, когда мне было всего лишь четырнадцать.

– А ему сколько?

– Семнадцать. Но с моим размером груди я казалась старше своих лет. И большинство ребят забывали о моей полноте, когда смотрели на грудь. К несчастью, они забывали о том, что у меня, кроме груди, есть еще и душа.

Пит должен был признать, что не заметить такую грудь сложно. Особенно тинейджеру, у которого играют гормоны.

– Джо говорил мне, что я красавица и что нравлюсь ему. Вообрази мое удивление, когда на следующий день я увидела его обнимающим Кристину Д'Анжело. Которая своей фигурой напоминала зубочистку.

– Парни могут быть туповаты, – пробормотал Пит, чувствуя' потребность оправдаться за мужскую часть общества.

– А вскоре ко мне подошел друг Джо, его звали Дэйв, и сказал, что Джо – полный дурак, раз бросил меня. И стал заверять меня, что я очень милая и красивая и каждый парень будет счастлив со мной встречаться. Конечно, я клюнула на его слова.

Пит моргнул, боясь, что продолжение рассказа ему не понравится. Он обнял Мэгги и переплел свои пальцы с ее. Она не убрала руки.

– Не думаю, что мне хочется услышать остальное.

– Ты считаешь, что мне надо было усвоить урок с первого раза? – спросила она. – Увы, той ночью я побывала уже на сиденье машины Дэйва, а следующим утром он избегал меня, как чумы. Вполне достаточно, чтобы можно было сделать правильные выводы. Но не забывай, у меня была тогда чрезвычайно низкая самооценка. Короче говоря, потом появился Рэйд, а затем Майк. Наконец слухи о моих любовных приключениях дошли до моей сестрицы Молли, и та с большим удовольствием проинформировала меня, что парни в школе уже заключают пари, сколько времени им понадобится, чтобы овладеть мной. Слухи дошли, конечно, и до моей матери, и я превратилась из Мэгги-толстухи в Мэгги-потаскушку. Можешь себе представить, как она меня отчитала. Обзывала последними словами.