Р. Р.: Можете назвать самый удивительный факт, который открылся вам по ходу работы? Обнаружили ли вы что-то неожиданное?

К. Б. К.: Очень многие пассажиры десятками лет жили в убеждении, что поезд, на котором они приехали, был единственным. Они не знали, что были частью масштабного социального эксперимента, который длился семьдесят пять лет. Только когда на сцену вышли их дети и внуки (по некоторым данным, таких потомков около двух миллионов) и начали задаваться вопросами, бывшие пассажиры стали знакомиться с другими и делиться воспоминаниями.

Р. Р.: Две ваши главные героини – девочки-подростки; возраст и обстоятельства жизни у них очень разные, и тем не менее между ними много общего. Можете остановиться на этом подробнее?

К. Б. К.: Работа писателя во многом состоит в следовании своему чутью. Начав писать про Молли, семнадцатилетнюю сироту из индейского племени пенобскотов, я – хотите верьте, хотите нет – не сразу уловила параллели между ней и Вивиан, состоятельной вдовой девяноста одного года от роду. Но по мере развития повествования я стала замечать, что, помимо биографических параллелей (у обеих умерли отцы, а матери не смогли их воспитывать, обеих переселяли из дома в дом, обеим приходилось сталкиваться с ксенофобией, обе больше всего на свете дорожили семейными памятками), между ними существуют и параллели психологические. Для обеих определяющим принципом жизни являлись перемены; с раннего детства обеим приходилось приспосабливаться, менять внутренний облик. Обе бо́льшую часть жизни занимались тем, что минимизировали риск, стремились никого не пускать в душу, молчали о своем прошлом. Только когда Вивиан, отвечая на четко поставленные вопросы Молли, наконец-то начинает видеть прошлое в истинном свете, обе набираются мужества, чтобы что-то изменить в жизни.

Р. Р.: Можете рассказать о собственных связях с Мэном, местом, о котором часто пишете в своих произведениях?

К. Б. К.: Родители мои родом с юга, но когда мне было шесть лет, мы перебрались в Мэн да там и остались. Я не такая наивная, чтобы считать себя истинной уроженкой Мэна, в отличие от двух своих младших сестер, которые именно там и родились (вообще-то, у местных жителей нет четких правил на этот счет), но самые важные годы моей жизни действительно прошли в Бангоре, городке в центральной части Мэна с населением в тридцать пять тысяч человек – он стоит на реке Пенобскот. Лет десять назад родители мои вышли на пенсию и перебрались в Басс-Харбор, прибрежную деревушку на острове Маунт-Дезерт. У трех моих сестер есть летние домики на расстоянии двух миль от дома родителей, одна из них живет там с семьей постоянно. Мне повезло: летние месяцы и другие каникулы я провожу на острове; для всех троих моих сыновей это родные края. Для меня все очень просто: Мэн – часть моей внутренней сути.

Р. Р.: Можете рассказать о роли времени в этой книге? Как вы уточняете и расширяете временны́е границы?

К. Б. К.: Современная линия в «Поезде сирот» разворачивается на протяжении нескольких месяцев, а историческая часть занимает двадцать три года, с 1929-го по 1943-й. Мне не сразу удалось найти равновесие между двумя этими линиями, сделать так, чтобы они дополняли и усиливали друг друга.