Когда ВСУ всё-таки решилось идти вперёд, выяснилось, что, к примеру, город Красный Лиман, павший 5 июня, защищают полюс-минус тридцать ополченцев и ещё тридцать казаков. (А брали город три воздушно-десантные бригады ВСУ!)

Та же самая ситуация была и в Мариуполе. При очевидном перевесе сторонников свободного Донбасса в этом городе, отряд ополчения насчитывал порядка пятидесяти человек – а ведь Мариуполь был буквально обложен многократно превосходящими силами ВСУ и добровольческих батальонов. В итоге 13 июня город пал.

Конечно же, говоря о цифрах, мы должны понимать, что набрать добровольцев на сорокамиллионной Украине, исходя из элементарного арифметического расчёта, куда проще, чем на четырёхмиллионном Донбассе.

Со временем ополчение вырастет до сорока тысяч человек.

Однако к тому моменту нужно было бы выставить – ну, пусть не четыреста тысяч, – но хотя бы сто.

…Те, кто поднялись сразу, – заплатили втрое, вдесятеро за тех, кто поднялся следом.

До этой войны на Саур-Могиле ежегодно проходили масштабные церемонии – президенты приезжали, венки возлагали: в Отечественную здесь были бои.

Многое может измениться во временах: вчерашняя семья распадётся, брат пойдёт на брата, – а география веками остаётся прежней. И господствующие высоты находятся на тех же местах.

Саур-Могила – это курган, 278 метров высотой, с которого огромная равнинная местность просматривается на десятки километров.

Вершина кургана защищена широким парапетом, как частью огромного памятного мемориала. На самой вершине – памятная стела, а в основании стелы – разнообразные хозяйственные помещения: раньше там был музей.

Спустя 71 год с лета 43-го на той же Саур-Могиле развернулись новые и трудные события.

И стела, и парапет, и бывший музей – всё это пришлось очень кстати. И немецкие окопы тоже.

Ополченцы рассказывали, как, заново роя окопы, попадали ровно в линию укрепрайонов, сделанных в 1942–43 годах, и находили то немецкие, то русские кости, останки, вещи.

…Теперь там всё смешалось заново. Посыпались каменные лица советских солдат на постаменте.

Уже 12 июня удача выпала ополченцам: ими была захвачена стратегическая высота – Саур-Могила. Захват осуществила группа под командованием Ли́са из батальона «Луны». Группа отбила шесть мощнейших атак, которые лично возглавлял генерал Виктор Муженко – скоро он станет начальником Генерального штаба украинской армии.

Затем группу Лиса сменили бойцы «Востока» под командованием Душмана (бывшего афганца Юрия Проценко) – в ходе героической обороны Саур-Могилы его бойцы будут несколько раз вызывать огонь на себя.

– Знаешь, что самое страшное на Саур-Могиле было? – говорит Захарченко. Я не знаю: по мне, так всё ужасно, но Захарченко уточняет: – Не было воды… Я дважды к ним приезжал, и второй раз когда заехал, сразу уйти не смог… Мы зарывались под памятники побитые и получалось, что эти памятники – они сверху нам помогали, а мы под ними сидели. Только прямое попадание – это жутко. А я сидел возле «Зинки». «Зинка» – это «ЗУшка»[9], мы её звали Зина. Она героически погибла. Как настоящий боец. Последний раз, когда я её видел за три дня до смерти, она уже стояла на каких-то деревянных чурбаках, там были деревянные клинья подбиты, то есть она уже наполовину стреляла с дерева, но стреляла. Пять раз стрельнет, и мы её заново собираем. Первые сутки, когда у меня выплёскивает адреналин, я хочу пить. Я могу выпить ведро воды. Вот Кот – мой командир разведки – он жрёт. Он, наверное, лошадь на адреналине может сожрать. При мне он съел три килограмма колбасы докторской с батоном – такая громаднейшая палка колбасы. И он её утоптал. У всех по-разному это происходит. Семён из моей охраны – на адреналине чихает. Дима вообще приходит в себя только через неделю после боя. У каждого своё. Для меня, когда воды нет, – это жуть. Хрен с ним, что нет возможности помыться и воняет от тебя как от последнего козла: жара, лето, разгрузка, автомат…