Я повернула фотографию лицом к стене и сказала:

– Иногда ложь – это способ облегчить боль.

Я положила руку на плечо Майка и подождала, пока он снова сможет на меня взглянуть. Он кивнул в сторону двери, как будто нам пора было уходить, и мы посмотрели на темный отель, где на втором этаже горел свет в комнате Лизы.

– И знаешь что? Я никогда не видела в нашем заливе тигровых акул. Никогда, – заявила я и вышла в темноту.

– Грэг вот увидел, – ответил Майк, закрывая за собой дверь.

– Ты меня не слышишь, – сказала Леди Акула.

Вещей у меня было на полтора чемодана, то есть пустого места во втором чемодане хватило бы, чтобы в него вложить другой. Эта пустота перекликалась с пустотой у меня в голове. Я подумал, что мог бы стать единственным пассажиром, которого можно было бы оштрафовать за неиспользование возможности провезти багаж установленного веса. Так получилось, что за время, прожитое в Сильвер-Бей, я сносил половину своего гардероба и теперь целыми днями ходил в джинсах (осталось две пары) или, если было слишком жарко, в шортах и в футболке. «Не так-то много для такого бурного периода в моей жизни», – думал я, раскладывая вещи на кровати. С таким багажом я мог накупить в дьюти-фри до черта подарков родителям.

Штормовку брать не стал, она была как-то особенно связана с этим местом, и я не хотел видеть, как она висит в неподходящей обстановке. Костюмы передал в благотворительный магазин Сильвер-Бей. И футболку, в которой был, когда Лиза в первый раз легла ко мне в постель, тоже брать не стал. И джемпер, который одолжил ей, когда мы сидели на улице до двух ночи, и который, я надеялся, она захочет носить. Не взял свой ноутбук, оставил его в гостиной для Ханны, решил, что она использует его с большей пользой, чем я. И еще Летти. Хотя она вернется в семью уже через несколько часов, я все равно не мог разлучить Ханну и Лизу с ее цифровыми фотографиями. Может показаться странным, но для меня забрать это было почти как разлучить их во второй раз. Лиза с Ханной часами сидели у моего ноутбука, разглядывали эти снимки, сравнивали Ханну и Летти и находили тысячи сходств и отличий.

Лиза вышла в море на «Измаиле». Последняя прогулка, перед тем как они поедут в аэропорт. Со вчерашнего дня я ее почти не видел и начал думать, не будет ли лучше для нас обоих, если я уеду тихо, не попрощавшись. Я говорил себе, что они все равно будут заняты, днем надо было закончить обустраивать комнату для Летти. Ханне разрешили в этот день пропустить школу. А накануне они весь вечер что-то красили, вешали новые шторы, приносили в комнату все, что может понравиться десятилетней девочке, и про дельфинчиков Летти не забыли. Сейчас Ханна была наверху – под музыку прикалывала постеры. Эти постеры она с некоторым сомнением в правильности принятого решения сняла у себя со стены.

– Как ты думаешь, им там, в Англии, нравится эта группа? А что любят девочки в Англии? – тревожно спрашивала она у меня, как будто я мог знать ответ, как будто это могло иметь значение.

Я наблюдал за всем этим со стороны, дистанцировался от их счастья, меня целиком захватили мысли о потерях, которые мне предстояло пережить. Возможно, они будут по мне немного скучать, но у них хватало своих забот, и впереди ждала целая жизнь. Похоже, в тот вечер один я заливался слезами. Я смотрел на маленькую бухту, на горы вдалеке, на беспорядочно рассыпанные крыши домов Сильвер-Бей, слушал пение птиц, приглушенное урчание моторов, музыку Ханны, и у меня было такое чувство, будто меня отрывают от дома. Куда я возвращался? К женщине, которую я не был уверен, что смогу полюбить, в город, в котором буду задыхаться.