— Не знаю. По уму, они должны были войти в подъезд вслед за ней и убедиться, что встреча прошла без эксцессов. Кстати, Юрий Дмитриевич, вот вы дамочке верите, а эти пинкертоны говорят, что она была весьма не в себе, когда возвращалась. Я их напрямую спросил, мог ли так себя вести человек после совершенного убийства, пусть и непреднамеренного?

— И что они говорят?

— А они говорят, что вполне такое возможно, — торжествующе объявил Рыбалко.

— То есть в этом вопросе вы им доверяете? Здесь они не балбесы? — уточнил полковник.

— Ну, Юрий Дмитриевич, — обиделся Рыбалко, — они, конечно, балбесы, но они все же бывшие менты, как-никак что-то повидали. Почему с нее хотя бы подписку о невыезде не взять? А лучше браслетик ей на ногу и пусть дома посидит, сериальчики посмотрит.

Реваев молчал. Три пары глаз пристально смотрели на него, ожидая ответа. Полчаса назад точно так же смотрел на него, ожидая ответа на этот же вопрос, начальник Главного следственного управления по расследованию особо важных дел генерал-лейтенант юстиции Илья Валерьевич Карнаухов. С Карнауховым они были знакомы уже больше пятнадцати лет, относились друг к другу с большим уважением, но это не отменяло того, что именно Карнаухов был непосредственным руководителем Реваева. Так что полчаса назад полковнику пришлось довольно долго объяснять ход своих мыслей и действий, и нельзя было сказать, что эти объяснения полностью устроили генерала.

Сейчас Реваев мог бы ничего не объяснять, просто поставив следственную группу перед фактом принятого решения. Но это было бы неправильно. Следственная группа работает на результат, а не на своего руководителя. Доверие, взаимопонимание — избитые, вытоптанные временем и заболтанные в дискуссиях слова для людей, собравшихся в этом кабинете, — не были пустым звуком. Во всяком случае, еще не были. Так считал сам Реваев, и поэтому он должен был что-то объяснить работавшим с ним людям. Или хотя бы попытаться это сделать.

— Друзья мои, любые наши действия должны иметь некий смысл. Этот так называемый смысл основывается на имеющихся фактах, наших логических построениях, ну и предположениях. Однако наши предположения тоже должны строиться на фактах, ну, или хотя бы на логике.

Оба оперативника и Виктория внимательно слушали своего шефа. Лица всех троих в данный момент представляли собой пособие к учебнику по психологии. Лицо Виктории выражало внимание и понимание, ну, или хотя бы попытку оного, лицо Мясоедова — внимание и непонимание, а лицо Рыбалко — внимательный скептицизм, ищущий в словах собеседника зацепку, повод для возражений.

— Наш уважаемый Дмитрий, — Реваев укоризненно посмотрел на Рыбалко, — считает нужным использовать меру пресечения для Подгорной. Смысл этого желания каков? Уменьшить вероятность скрыться от следствия? Сама по себе подписка мало что дает, и при желании границу вполне можно пересечь. Если из Среднегорска выехать на машине рано утром, то после обеда будешь уже в Казахстане. Далее. Подписку, а тем более браслетик мы не можем наложить на свидетеля, только на подозреваемого. И в чем мы ее подозреваем?