– Остановитесь, – испугалась я. – Так поступать запрещено!

Добров злобно улыбнулся.

– Да ну? И кто наложил запрет? Назови имя-фамилию?

– Закон, – глупо ответила я.

– Отлично, – кивнул Иван Сергеевич. – Нарушу его и не поморщусь. Я использовал все легальные возможности, даже к вам пришел. Результат ноль. Осталось только применить силу.

– Ни в коем случае, – затараторил Приходько. – Иван Сергеевич, не совершайте глупостей.

Добров посмотрел на часы:

– До свидания, господа. У моей дочери есть шанс выжить, и я не собираюсь его терять. Пока была надежда уговорить Любу, я пытался решить дело мирным путем, но настала пора военных действий.

– Нельзя брать у Любы костный мозг! – закричала я. – Вдруг он не подойдет!

Иван неожиданно сел.

– Девяносто девять процентов, что мать является донором! – заявил он.

– Но есть вероятность неудачи, – залепетала я. – Вы совершите акт беззакония, вполне возможно, нанесете необратимый ущерб здоровью жены, и все зря.

Добров схватил со стола шариковую ручку и сломал ее.

– Нет. Анализ надо взять. Конечно, может случиться всякое, но я чувствую – Люба подойдет. У меня нет к вам претензий, вы старались, как могли. Спасибо.

Иван Сергеевич встал.

– Не надо, – пискнула я.

– Трансплантат от психиатрической больной – не лучший материал для пересадки, – попытался воздействовать на отца несчастной девочки Димон.

– Ребята, вам меня не остановить, – уверенно сказал Иван. – Не стоит тратить время.

Добров пошел к двери.

– Надя не твоя дочь! Она от другого мужчины! – рявкнул Приходько. – Люба не спасет девочку, она уже посещала лабораторию, результат отрицательный.

Мне показалось, что в офисе исчез воздух. Димон издал странный звук – то ли кашель, то ли сдавленное чихание.

Иван Сергеевич медленно обернулся и уперся в шефа взглядом:

– Что ты сказал?

Я откинулась на спинку стула. Вот и все. Сейчас несчастный Иван узнает правду о супруге и тайну рождения Надюши. Навряд ли он в одну минуту разлюбит ребенка, которого воспитывал с пеленок и считал своим. Доброву станет совсем плохо, потому что он лишится семьи, веры в любовь и, очевидно, возненавидит всех женщин. Ну почему Приходько не сдержался? Чеслав никогда бы так не поступил.

– Что ты сказал? – очень спокойно повторил Иван.

Шеф беспомощно посмотрел на меня, Димон издавал нечленораздельные звуки.

Иван вернулся к столу:

– Объяснит кто-нибудь, что происходит?

Я сделала вдох-выдох и сказала:

– Иван Сергеевич, есть очень плохая новость. Надежда вам не родная по крови. Биологическим отцом девочки является другой мужчина, хотя фактическим являетесь вы.

Я говорила и говорила, отлично понимая, что все аргументы – лишь пустые слова, которые не принесут Ивану ни малейшего облегчения. Через десять минут мой пыл стал угасать.

– Пожалуйста, не затевайте скандала с Любой, – сказала я напоследок. – Ваша жена попала в сложные обстоятельства. Она любила человека, который воспользовался ее чувством. Бутров не стал разводиться с Галиной и…

– Он знает, что Надежда его дочь? – перебил меня Добров.

– Нет, – ответила я. – Люба любит вас, и ей очень плохо. Поверьте.