Юлька тоже выпила жадно и несколько минут посидела так, закрыв глаза. Пашка не мешал ей. Когда она снова открыла глаза, они были у нее повеселей, и голос звучал помягче. «Доходит до нормы», — определил Пашка и, не теряя времени, налил ей еще. Юлька выпила и стала совсем доброй, приветливой — с такой можно уже говорить о серьезном деле.

— Стало быть, познакомиться? — протянула Юлька, с большим сожалением посмотрев на пустую посуду. — С жильцами, да? Ах ты, ах хитрый! Не с жильцами, а с их квартирой! Разве еще не назнакомился?

— Да не успел.

— Ладно! Ты будешь знакомиться, а мое дело глядеть, чтобы не помешали. Так я поняла?

— Юлька, ты умница! Через полчасика я вернусь — и вперед!

— Вперед, — послушно кивнула Юлька. — Только уж прихвати еще маленькую!

— Ладно! — пообещал Пашка.

Он принес «маленькую», на радостях угостил Юльку, и ту совсем развезло — наверх поднималась едва ли не с песнями, — Пашка шипел на нее и делал страшные глаза.

Они поднялись на второй этаж. Пашка сунул отмычку в прорезь замка — дверь, тихо щелкнув, открылась, они вошли в прихожую.

— Стоп, а пацан? — вспомнил Пашка, и Юлька, шустро оглядывая вешалку и копаясь в пальто и плащах, рассеянно ответила:

— Убег он, на речку!

Она сдернула пару рубашек, висевших на веревке:

— Как бы не пересохли!

— Ты! — Пашка вырвал у нее рубашки, проклиная себя, что напоил «чертову ведьму». — Ты зачем тут? Давай на площадку и следи там! А то я тебя!..

— Ну да! — совсем осмелела Юлька.

И едва Пашка шагнул к двери гостиной, как непоседливая помощница сунулась в какой-то шкаф, из которого, гремя, выкатились кастрюли да ведра.

— Холера! — зашипел Пашка и ткнул Юльку в бок. Та потеряла равновесие и, падая, ухватилась за шкаф. Шкаф покачнулся, с полок посыпались горшки, банки.

— Ух ты, жертва коллективизации! — ощерился Пашка, пиная трезвеющую Юльку.

Дверь отворилась, и на пороге появился сонный, недоумевающий босой мальчишка с всклокоченными волосами.

…Димка крепко спал на новом месте, у раскрытого окна, под шум ветвей во дворе. Он проснулся от какого-то шума, грохота. Открыл глаза, огляделся. Яркое солнце заглядывало в комнату. В его лучах, медленно кружась, плавали пылинки. Солнечные зайчики смирно лежали на полу.

«Моя комната, собственная», — подумал Димка, потягиваясь и нежась.

В это время что-то опять загремело в прихожей. «Отец Рекса привел!» — обрадовался Димка, вскакивая. Гром в прихожей сильнее, раскатистее — будто Рекс колотил посуду. Димка распахнул дверь и замер. На полу валялись банки и кастрюли. Рядом со шкафом стояли незнакомые мужчина и женщина и ошалело смотрели на мальчишку.

— Ты один? — спросил мужчина, тяжело дыша.

Димка попятился к своей двери. Мужчина стремительно шагнул к нему.

Максим Максимович пришел на старую квартиру, чтобы взять Рекса и сразу вернуться домой, но соседка, тетя Поля, усадила пить чай. Пришлось отвечать на все вопросы, выслушивать все советы и только потом можно было уходить.

Когда они вышли в переулок, собаки, скучающие в тени домов, с лаем бросились к Рексу. Пес только слегка повернул свою волчью голову, слегка оскалился — и разномастные мохнатые дворняги мигом скрылись за своими заборами и трусливо забрехали оттуда.