Кел сидит где сел, прижимает рукав куртки к истекающему кровью носу. Трей стоит на пороге, ружье у плеча. Грачи кружат и матерятся, а затем, слегка угомонившись, усаживаются на дерево, чтобы говниться в уюте.

Когда приглушенные голоса тают на проселке, Трей опускает ружье и в луче света размашисто шагает к Келу. Он отводит рукав от лица ровно на то время, чтобы успеть сказать:

– Предохранитель. Поставь на предохранитель.

– Поставила, – говорит Трей. Склоняется к нему, чтобы рассмотреть сквозь темень. – Как вы?

– Жить буду, – отвечает Кел. Пытается обустроить конечности так, чтобы удалось встать. – Надо зайти внутрь. Пока не вернулись.

– Не вернутся, – говорит довольная Трей. – Одного я зацепила что надо.

– Ладно, – говорит Кел. Не сформулировать ему сейчас, что если они все же вернутся, то при них тоже будет оружие. Ему удается встать, слегка покачиваясь, и он прикидывает, выдержит ли колено.

– Так, – говорит Трей. Обхватывает его за спину, принимает его вес на свое тощее плечо. – Идем.

– Нет, – говорит Кел. Думает о ее увечьях, которые сейчас представляет смутно, однако то, что помнит, – ужасно.

Трей не обращает внимания и шагает к дому, Кел сознает, что идет с ней. Они бредут по траве, то выпадая из света, то возвращаясь к нему, подпирая друг дружку, как пара пьянчуг. Оба пыхтят. Кел чувствует каждый дюйм тьмы, расстилающейся вокруг, – и каждый дюйм их тел представляет собой безупречную мишень. Старается хромать проворнее.

Когда захлопывает за собой дверь и запирает на два замка, у него содрогаются все до единой мышцы. Внезапный яркий свет шибает по глазам.

– Дай полотенце, – говорит он, падая на стул у стола. – И зеркало.

Трей оставляет “хенри” на кухонной стойке и приносит Келу что попросил, а затем тазик с водой и аптечку и висит над ним, пока он промокает нос полотенцем.

– Вы как? – переспрашивает.

Кел улавливает напряжение у нее в голосе. Глубоко вздыхает – чтоб стало поровнее.

– Типа такого, как у тебя вчера, – отвечает сквозь полотенце. – Потрепали хорошо, но бывало и хуже.

Малая нависает еще минуту, смотрит на него, теребит пальцем губу. Затем внезапно отправляется к морозилке, возится в ней. Пока не остановилась кровь, Кел задирает штанину, проверяет колено. Багровое, распухшее, поперек полоса еще темнее, но, поэкспериментировав, Кел почти не сомневается, что не сломано. Ключица наверняка треснула: стоит шевельнуть плечом, как стреляет болью. Правда, очень осторожно ощупав ее, он обнаруживает, что линия прямая. Значит, вправлять не понадобится, это хорошо. Кел определенно предпочел бы не объяснять всего этого врачу.

Трей бросает на стол перед ним два пластиковых пакета со льдом.

– Что еще? – спрашивает.

– Перевязь понадобится, – говорит Кел. – Простыня в уборной на окне, она длинная, снизу полосу можно отрезать. Ножницы вон в том ящике.

Трей идет в уборную, возвращается, мастерит из того, что отрезала, грязную, но годную перевязь. Когда им удается стащить с Кела куртку и приладить перевязь, Трей забирается на кухонную стойку, откуда можно следить за окном.