– Перво-наперво надо тебя отмыть, – говорит Лена невозмутимо, стаскивая куртку и бросая ее на стул, – чтоб посмотреть, что к чему. Еще тряпка найдется, Кел?

– Под мойкой, – отвечает он. – Я буду за дверью. – Подает Лене аптечку и выходит на крыльцо.

Усаживается на ступеньки, упирается локтями в колени и глубоко дышит в ладони. У него словно бы кружится голова – или, может, тошнит, не разберешь. Хочется что-то предпринять, но и тут не разберешь, что именно.

– Бля, – тихо произносит он в ладони. – Бля.

Ветер бросается на него, пытается обогнуть и протиснуться в дверь. Макушки деревьев мотает зверски, у сада вид заброшенный, наглухо задраенный от непогоды; кажется, ни одно существо, если только не самое отчаянное или чокнутое, носа не высунет. Из дома ни звука – вернее, ничего, что можно расслышать на таком ветру.

Чуть погодя Кел собирается с мыслями – хотя бы чтоб сложилось некое подобие дальнейшего плана. Ему хватает здравого смысла не соваться к Шиле Редди, но ничто на земле не удержит его от Дони.

Вместе с тем предпринимать ничего нельзя, пока он не выяснит, что нужно Трей и как это раздобыть. Прикидывает, не загнать ли в ребенка могучую дозу бенадрила и не сунуть ли в машину, когда ее сморит. Даже если оставить за скобками неоднозначность появления в больнице с обдолбанной избитой девочкой-подростком, ему непросто с таким порядком действий, который, среди многих прочих менее предсказуемых последствий, скорее всего, подведет ребенка под приют. Может, там ей будет лучше, никто не знает. Будь такое еще его заботой, он бы, не задумываясь, сбыл ее с рук и предоставил разбираться системе.

Вытирая ладони о джинсы, выходит Лена, закрывает за собой дверь и усаживается на ступеньку рядом с Келом.

– Не удерет, пока вы тут? – спрашивает Кел.

– Сомневаюсь. Она вымотана. Да и незачем. Я ей сказала, что врач не понадобится.

– Так и есть?

Лена пожимает плечами.

– Ничего горящего, насколько я вижу. Живот не поврежден и не опух, там у нее ушибов нет – говорит, что свернулась клубком, – а значит, нет причин думать, что есть внутреннее кровотечение. Я б решила, ребро сломано, но с этим врач ничего поделать не сможет. Рука вроде ушиблена, а не сломана, но придется пару дней подождать и посмотреть, как оно. На спине и на ногах навалом порезов и ушибов, но все несерьезные.

– Ясно, – говорит Кел. Картинка в воображении, как Трей свертывается клубком, жжется, как раскаленное тавро. – Ага. Так. Ну вот. Губу зашивать надо?

– Швы б не помешали, это да, чтоб не жуткий шрам остался. Предложила ей, но она говорит “никаких швов”, плевать ей на шрамы. Промыли соленой водой, я наклеила стерильный пластырь, из ваших. Нурофен, чтоб обезболить. Все лучше, чем ничего.

– Спасибо, – говорит Кел. – Ценю.

Лена кивает.

– Показать бы ее надо – на всякий случай. Но обойдется и без.

– Тогда лучше обойтись. Только больше ущерба себе нанесет, если всю дорогу будет сопротивляться.

– Если ей за ночь станет хуже, к врачу придется. Хочешь не хочешь.

– Ага.

Лена зябко втягивает ладони в рукава.

– Вы ее тут на ночь оставите?