Не дождавшись ответа, Юлька открыла дверь и не обращая внимания на перепуганную секретаршу вышла в коридор.
‒ Вот теперь ты точно покойник. Во сколько бы мне это не обошлось, ‒ Юлька зашаталась и по стенке сползла на паркетный пол, а уже через десять минут скорая везла её в больницу.
Люди, привезшие Юру в Тарасовск, совершили как минимум, две ошибки. Ошибки грубые, опускающие их профессионализм до ноля. Во-первых, это автомобили. Горец всегда горец, а если он ещё немножко богат, то он горец в квадрате. И он любит Гелендваген. Горцы обожают понты. Два полированных Гелендвагена, просто остановили у обочины в двухстах метрах от нелепой бетонной надписи "Добро пожаловать в город Тарасовск". Всё простреливается, даже привычной лесополосы нет. Одни пеньки торчат.
Если бы горская босота прочитала бетонное приглашение и всё таки пожаловала в город, крутиться с вертолётом там было бы проблематично, а тем более вычислить нужный автомобиль. И ошибка номер два. Юру, похожего на ходячий скелет, даже не сочли нужным стреножить.
Увидев стремительно приближающийся к ним вертолёт и мчащиеся следом внедорожники, Юра из последних сил вырубил одного из своих мучителей и с его автоматом выбросился из автомобиля в канаву.
Что-либо сделать джигиты просто не успели, поскольку в их закипевших мозгах такая формула жопы явно не просчитывалась. Тем более, когда с высоты трёх метров из вертолёта посыпались парни при всех делах, с автоматами наизготовку. В Гелендвагенах резко запахло калом и скорой смертью.
‒ Ты живой, брат? ‒ Толик подбежал к лежащему в канаве Юре с автоматом наизготовку и осторожно помог ему встать, ‒ Бон вояж, я вижу, удался. Славно ты похудел. Рецепт дашь? Я бы тоже чуток сбросил, ‒ он обнял плачущего Юру. ‒ Ну, всё, всё. Ты дома. Всё. Главное живой. А остальное купим. Не нужно, что бы эти уроды видели, что мы тоже умеем плакать. Хорошо, что успели, а то Юлька меня бы убила. Нет, честно. Не женись, брат. Просто ужас какой-то, а не женщина.
Пять милицейских машин, практически одна за одной, вереща мигалками и ржавыми тормозами, остановились у приземлившегося на трассе вертолёта. Полные решимости догнать и поиздеваться, менты, как-то сразу сдулись, окружённые упакованными под завязку парнями.
‒ Капитан Копытюк, ‒ козырнул один из прибывших гаишников. ‒ Я могу узнать, что происходит? Почему вертолёт на проезжей части?
‒ Ну, так сели, ‒ Филипп навис над капитаном и потрогал его погон. ‒ Новенькие. Поздравляю, капитан. Майором хочешь стать вовремя? Тогда не задавай лишних вопросов.
‒ Ладно, Филя, не пугай парней. Они на работе. Мы тоже на работе, ‒ Толя отодвинул злого Филиппа от капитана, ‒ Того худого видишь, капитан? Это похищенный. А вон те горбоносые, это похитители. Тоже понятно. Да? ‒ капитан кивнул. ‒ Отлично. Теперь главное. Мы сейчас пакуем этих говнюков и улетаем. Это тоже понятно? Отлично. Но есть проблема. Эти два Гелендвагена. Мы же не можем их оставить в открытом поле? Не можем. Этим говнюкам, что едят землю и срут от страха в исподнее, Гелендвагены больше не пригодятся. Они уже покойники. Отсюда вопрос: вам нужны эти красавцы? Практически новые. Я в салон заглядывал.