‒ Людей бросать нельзя, ‒ Юра взял кружку с чаем с подноса и сделал глоток. ‒ Сколько у нас свободных денег?
‒ Неполных двести восемьдесят. Это с Ульяниными. В России ещё пара счетов, но там мизер.
‒ Тогда так. Пригласи на завтра главного бухгалтера Тамару Михайловну. Посчитаем расходы на выплаты минималки и сложим с нашими возможностями. Урожай свёклы выкупим и отправим на переработку к соседям. Думаю, столица поможет с вагонами, а на заводах к правильному компромиссу всегда можно придти. Что-то может быть даже заработаем.
‒ Хорошо, но всё это временные меры.
‒ Ты предлагаешь опустить руки и уехать? Дяде Саше это не понравится.
‒ Нет. Я не предлагаю уехать. Но губернатор Самойлов и все, кто под ним, не дадут нам работать. Вдобавок ко всему, никуда не делась печалька с борзым генералом Гайдуком.
‒ Ты права. Для них это было по настоящему неожиданно. Мусору не нравится, когда его убирают. Конечно, сейчас, когда бизнес империя Климашонка стала доступной для грабежа, а ты оказалась при своих интересах и без активов, могут попробовать повоевать. Не исключено.
‒ В таком случае, может есть смысл начать первыми? Повод есть. Если приплюсовать людей с сахарных заводов, тридцать тысяч получается. Больше одной десятой населения города. Почему бузить в столице можно, а на периферии нельзя? Потому, что здесь нет самого главного в мире посольства?
‒ Смешно. Звучит как анекдот. Почему у белых господ не может быть цветной революции? Потому, что в их столице нет посольства их страны, ‒ Юра рассмеялся и обнял Юльку. ‒ Ты же знаешь, что профессия Жанны д’Арк очень опасна?
‒ Знаю. Но у Орлеанской девы не было мужа, а у меня будет. Мне так кажется. Сир, вы женитесь на мне? ‒ Юлька, смеясь, забралась к Юре на колени. ‒ Или у вас есть отмазка?
‒ Каюсь, была. Но, надеюсь, ты меня выходишь. Хватит играть в братика-сестричку. Может прямо сейчас? ‒ Юра посмотрел на настенные часы. ‒ Самое время. А кто платит?
‒ Вот я знала, что ты это скажешь! У бедной девушки двое трусов и те в починке, но она готова хоть так. Хоть без них к венцу, а ты сотку зажал. Ладно, поехали. Но сначала в спальню. Это для понимания проблемы. Так сказать, тест-контроль. Мне брак для брака не нужен.
После загса, поехали на Гнездовского двадцать пять. Там, на глубине десяти метров в старом советском бомбоубежище, Лопата в девяностые начал разбирать на запчасти угнанные автомобили. Со временем, немного разбогатев, Лопата выкупил землю вокруг бывшего бомбоубежища, разобрал две аварийные хрущовки, отселив людей на Намыв, застроил территорию добротными гаражами, в одном из которых установил мощный лифт и через год открыл гаражный кооператив имени себя "Лопатин".
Там, в подземелье, в одной из мастерских в поте лица вкалывали на разборке автомобилей и прочих тяжёлых работах, похитители Юры, потеряв всякую надежду когда нибудь выйти живыми на поверхность.
‒ Как тут мои джигиты? Еду оправдывают? ‒ Юра, вместе с Юлей и Володей Лопатиным зашёл в огромную лифтовую кабину и посмотрел на хозяина.
‒ Нормально. Будет жалко отпускать, если надумаешь, ‒ Володя поймал коробку пульта с десятком кнопок разного цвета и нажал на нижнюю. ‒ Пашут. Это они там борзые. Наверху, в стае. А здесь ‒ к ране прикладывай, как говорила моя бабушка. Не скажешь, что зверьё. Короче: мимикрируют как могут. Косят под няшек, поскольку я им показал, где мы плохо работающих или смутьянов расстреливаем. Я конечно соврал. Это у меня там тир. Пацаны стрелять приходят. Какая никакая, а копеечка мне. На свечку. Поставить за грехи мои тяжкие. Хотя, мне героя давно нужно дать за то, что бомблю ворованное у этих жуков навозных, ‒ лифт плавно остановился. ‒ Приехали.