– Хорошо, прекрасно, они умерли, – сказал рыжий, пожимая плечами. – Да, я вам говорил, и вам, черт подери, стоит мои слова запомнить, потому что я точно знаю. Священники, священники взяли священную чашу и священную просфору и пошли в потайное место в храме Святой Софии. Мой отец все видел своими глазами. Я знаю тайну.

– Глазами, глазами, – сказал пожилой человек. – У тебя, должно быть, павлин был вместо отца, что у него столько глаз!

– Заткнись, или я перережу тебе горло, – сказал рыжий. – Смотри, что ты сделал с Франсиско, взял его и опрокинул. Господи! – Он довольно лениво перекрестился. – Да у него на затылке кровь!

Мой господин обернулся и, нагнувшись, намочил пять пальцев в этой крови. Он медленно повернулся ко мне, потом к рыжему. Он всосал кровь с одного пальца.

– Мертвый, – с легкой усмешкой сказал он. – Но она еще вполне теплая и густая. – Он медленно улыбнулся.

Рыжий смотрел на него завороженно, как ребенок на представлении марионеток. Мой господин распрямил окровавленные пальцы ладонью вверх, как бы говоря: «Хочешь попробовать?»

Рыжий схватил Мариуса за запястье и облизал кровь с большого и указательного пальцев.

– Мммм, как вкусно, – сказал он. – Все мои товарищи – отличной крови.

– И не говорите, – ответил мой господин. Я не мог оторвать от него глаз, от его изменившегося лица. Теперь казалось, что его щеки даже потемнели, или же они просто округлились, когда он улыбался. У него порозовели губы.

– И я еще не закончил, Амадео, – прошептал он. – Я только начал.

– Он не сильно ранен! – настаивал пожилой человек. Он рассмотрел лежавшую на полу жертву. Он волновался. Неужели он его убил? – У него на затылке просто крошечный порез, вот и все. Разве нет?

– Да, крошечный порез, – сказал Мариус. – И в чем же заключается тайна, дорогой друг? – Он повернулся спиной к седому мужчине, заговорив с рыжим с куда большим интересом, чем прежде.

– Да, прошу вас, – сказал я. – В чем же тайна, сударь? В том, что священники бежали?

– Нет, мальчик, не будь тупицей! – ответил рыжий, взглянув на меня через стол. Он был невероятно красив. Бьянка его когда-нибудь любила? Она никогда не рассказывала.

– Тайна, тайна, – сказал он. – Если ты в эту тайну не поверишь, то ни во что уже не поверишь, ни в святое, ни в нечестивое.

Он поднял кубок. Он был пуст. Я поднял кувшин и наполнил кубок темным ароматным вином. Я подумал, не стоит ли и мне попробовать, потом отвращение взяло верх.

– Чушь, – прошептал мой господин. – Выпей за упокой их душ. Давай. Вон чистый кубок.

– Ах да, прости меня, – сказал рыжий. – Я даже не предложил тебе кубок. Господи, подумать только, я кинул тебе на пол простой ограненный бриллиант, когда хотел получить твою любовь.

Он взял кубок, богатую, изысканную вещицу, инкрустированную серебром и усыпанную крошечными камнями. Теперь я заметил, что все кубки составляли один набор, на каждом были вырезаны крошечные изящные фигурки, отделанные одинаковыми яркими камешками. Он со звоном поставил кубок на стол. Он взял у меня кувшин, наполнил кубок и протянул его.

Я подумал, что сейчас подступит такая тошнота, что меня вырвет прямо на пол. Я посмотрел на него, на его почти приятное лицо и красивые огненно-рыжие волосы. Он озарился мальчишеской улыбкой, обнажив мелкие, но идеально белые зубы, просто жемчужные, и, казалось, влюбился в меня до безумия и размечтался, не произнося ни слова.