«Неправда», — подумала Изабель, глядя исподлобья на Этьена, который не сводил глаз с того места в полу, где возница проделал небольшое углубление. Гаспар с самого начала говорил, что камень привезут перед Пасхой. Не часто муж позволял себе столь явную ложь.

Возница расправился со второй тарелкой.

— Ваши женщины вполне справляются с готовкой и так. — Он кивнул в сторону огня, горевшего в углу комнаты. — Зачем что-то менять?

— Мы привыкли к дымоходу. — Этьен пожал плечами.

— Но сейчас у вас новый дом. Со своими обычаями. Надо привыкать.

— Кое-что остается с тобой навсегда, куда бы ни занесло, — заметила Изабель. — Это часть самого себя. Заменить нечем.

Все как по команде провернулись к ней. Этьена перекосило.

«И что это я не удержалась? — подумала Изабель. — Знаю же, что лучше молчать. Кто меня за язык тянул? Теперь он изобьет меня, как зимой. И ребенку будет хуже». Она потрогала живот.

Но когда появились мужчины, у Этьена оказалось слишком много дел, чтобы дать волю чувствам. Понадобились усилия четырех мужчин — сильных мужчин, — чтобы снять глыбу с повозки, втащить в дом и прислонить к стене подле двери. Якоб ощупал ее. Мари прижалась, как к кровати.

— Она теплая, мамочка. Как дома.

Пасха — время искупления, когда все тяготы зимы остаются позади. С давно утраченной, казалось, живостью Изабель переоделась к службе в черное.

«Вот это и называется надеждой, — подумала она. — Давно забытой надеждой».

Изабель боялась, что Этьен запретит ей идти в церковь за то, что она сказала вознице, но он даже не вспомнил. Видно, ее прямая речь — компенсация за его ложь.

Изабель помогла Мари одеться. Девочка была непоседой, она скакала по комнате, заливаясь только ей понятным смехом. Когда настало время отправляться, она взяла за руки мать и Якоба и все трое бок о бок двинулись по узкой тропинке, следом за Этьеном и Анной. Маленький Жан бежал впереди всех.

О Мадонне из Шале Изабель даже мечтать не осмеливалась. «Достаточно уже того, — думала она, — что я иду на утреннюю службу, где увижу всех, что я на воле и светит солнце». Большего желать не приходится.

По окончании службы в церкви Святого Петра Этьен, не говоря Изабель ни слова, направился к дому Гаспара; семья последовала за ним. Вскоре их догнала Паскаль.

— Хорошо, что вы будете на дневной службе, — с улыбкой прошептала она Изабель. — Я так рада видеть вас здесь.

В доме Изабель села рядом с Паскаль у огня. Прислушиваясь к общему разговору, она обнаружила, что некоторые события минувшей зимы для нее новость.

— Не может быть, чтобы вы этого не знали! — Этими словами Гаспар предварял каждую новую историю. — Ведь Анна приходит печь хлеб, наверняка она вам все рассказывает!

Он прижал ладонь к губам, но слишком поздно, слова уже вырвались. Гаспар посмотрел на Анну, сидевшую с закрытыми глазами напротив, рядом с Этьеном. Услышав свое имя, старуха открыла их и посмотрела на Гаспара. Тот смущенно засмеялся:

— Вы ведь в курсе всех наших пересудов, Анна, n'est-ce pas? Пусть вы не можете говорить, но слышать-то слышите.

Анна пожала плечами и вновь смежила глаза.