Причем этого отчаянного рывка хватило. Я продвинулся настолько, что твердь у меня под ногами пошла вверх. Еще усилие, и мне удалось освободиться по пояс. Потом я потерял ботинок, но мне сейчас на него было плевать. Главное, я продвинулся уже так, что снег был ниже колена.

Это означало, что я могу и успеть. Надо только не останавливаться.

От радости я даже издал крик и пробежал несколько шагов, торопясь, моля Бога об удаче, страшась падения, желая успеть. Пока еще есть время. Как забраться на платформу, я не думал. Выясню, когда окажусь возле нее.

А потом я провалился по пояс в следующую яму и, барахтаясь в снегу, словно в трясине, проклял себя за беспечность. Север за нее мстит безжалостно. И да, чаще всего в аварии попадают либо начинающие водители, либо опытные, возомнившие, будто они действуют всегда безошибочно, и на мгновение потерявшие бдительность. Как я, например, сейчас.

И пусть тебе будет тепло, как клятву твердил себе я, выплюнув попавший в рот кусок наста, пусть ты под защитой самых современных технологий, но унты, теплая куртка и снегоступы должны быть от тебя на расстоянии вытянутой руки. На случай большой, неожиданной беды. А еще теплую одежду и обувь, переходя с одной платформы на другую, обязательно надо брать с собой.

Я рванулся, словно рыба из сети, лелея надежду, что дно снежной ямы снова пойдет вверх, но ей не суждено было сбыться.

Кажется, у меня на щеках что-то замерзало, может быть, даже слезы, но мне до этого не было никакого дела. Я хотел лишь успеть добраться до главной платформы, прежде чем она обезумеет и начнет все вокруг крушить.

И поэтому, несмотря на то, что холод неумолимо одевал меня ледяной корой, я, извиваясь всем телом, словно червяк, уже почти ничего не видя, пополз сквозь снежную целину к главной платформе, сантиметр за сантиметром, сантиметр за сантиметром. Длилось это вечность, а потом белый, холодный мир вокруг меня дрогнул. Это неподалеку опустилось нечто массивное, вроде бы нога главной платформы. И огромная рука выцепила меня из ледяного плена. Она сжала меня крепко и надежно. Так обычно детишки зачерпывают снег, чтобы слепить снежок.

Я протянул руки к костру и окунул их в идущее от него тепло. Самым удивительным сейчас было то, что я так ничего и не отморозил. А должен был, хотя бы пальцы на руках или ногах. Нет же, не удосужился. Вот только слегка саднило в горле да незначительно поднялась температура, но даже и это ничем серьезным не грозило. Проглоченное мной лекарство скоро подействует.

Получается, чудеса в этом мире таки случаются. Как противовес неприятным сюрпризам. И дуракам по-прежнему везет.

– Это все не считается, – сообщил Упрямый. – Ты у нас еще попляшешь. Завтра.

– Да неужели? – с иронией спросил я.

Кажется, у меня теперь на нее появилось право. Большой, совместно пережитый страх сближает. Хотя бы на время.

– Точно. Учти, лет через тридцать-сорок ты пройдешь нашим путем.

Я в очередной раз попытался представить, каково это: будучи еще фактически ребенком, осознавать, что тебе на самом деле прорва лет, что у тебя, оказывается, кроме всего прочего, есть еще и багаж знаний, воспоминаний, который потихоньку-полегоньку делает тебя умнее, возвращая навыки, в этом возрасте недостижимые.