— Владимир Иванович, — любезно сообщил Саня.
Дубкову была понятна эта любезность, поскольку газета, которую вот уже несколько лет возглавлял его друг Саня, и в которой Дубков работал, принадлежала финансовому магнату, входящему в правящий клан, именуемый в прессе «семьей».
— Так вот, Владимир Иванович, — продолжал Холуй. — Дело в том, что в ряде мегаполисов начались всеобщие беспорядки. Забастовки, марши протеста и прочее.
Так вот, определенная группа людей, которая ими (природными богатствами) уже завладела, может не только обогащаться, но и отдавать кое–что народу. Забастуют, допустим, в одном месте рабочие — привезут туда самолетами деньги. В другом конце страны остановка работы — туда перебросят что–нибудь. И так очень долго.
Дж. Кьеза, итальянский социолог. «Лица», № 8, 1999 г.
Заметив недоуменный взгляд Дубкова, он пояснил: — Дело в том, что мы приняли меры к тому, чтобы эти беспорядки не слишком широко освещались в прессе. Кроме того, открою маленький секрет. Все скандальные статьи (и ваша в том числе) о финансовых махинациях высших чиновников с последующими возбуждениями уголовных дел служат неким отвлекающим манёвром. Как в старину, помните? Собирался возмущенный народ в Кремле у Красного крыльца. Вот–вот разнесут к чертям царские палаты. И тут русские государи принимали единственное правильной решение — насытить толпу кровью.
Он протянул вперед руку, словно Ленин на постаменте, и зычным голосом воскликнул:
— Боярина Матвеева на копья! После этого пару больно уж заворовавшихся бояр кидали стрельцам, и все уходили довольные и умиротворенные.
— Отличие лишь в том, что в наше время, прежде чем кинуть клич «Боярина Юмашева на копья!», его заблаговременно просят отъехать в заморские страны, — не без ехидства заметил Дубков.
— Эволюция! — развел руками Холуй. — Итак, Владимир Иванович, перейдем к делу. Мы хотим, чтобы вы выехали в Питер и осветили события, происходящие там, в нужном ракурсе. Особенно встречу населения с премьер–министром.
— Он едет в Питер? — поинтересовался Дубков.
— Да. Мы хотим, чтобы вы выехали сегодня же, а завтра уже прислали нам материал о встрече Воложина с населением.
Утром следующего дня Владимир Иванович сошел с экспресса Москва — Санкт–Петербург и направился в метро. Прочитав наклеенное на входе объявление, извещавшее о том, что метрополитен не работает в связи с забастовкой, он подошел к телефону–автомату и набрал номер корпункта своей газеты.
— Алло! — раздался жизнерадостный голос заведующего.
— Слушай, парень, что у вас здесь в Питере делается? Транспорт какой–нибудь работает? — спросил Владимир Иванович благодушным голосом.
— Только ноги, — ответил завкорпунктом Михайлов. — А это кто?
— Надо знать голоса товарищей из главной редакции, — нравоучительно заметил Дубков.
— Пинкертон, это ты? Каким ветром занесло?
— Попутным. Объясни, что происходит.
— Революционная ситуация, — торжественно сказал Михайлов. — А проще, какой–то бардак. Все бастуют. Ты когда будешь?
— Сейчас схожу на встречу с премьером, а потом к вам, — ответил Дубков, мысленно прикинув, сколько времени ему понадобится, чтобы пехом дотащиться до Васильевского острова, где располагался корпункт.