Итан провел ладонью по лицу, выдохнул снова.

И подошел сам… а, может быть, просто к двери, мимо меня. Но задержался.

Остановился в шаге. Молча. И долго, безумно долго я смотрела ему в глаза. Черные, почти чужие, ютолийские…

— Удачи, Джу, — едва слышно сказал он.

И отвернулся. Шагнул к двери дальше, мимо меня.

Слезы текли по моим щекам.

С того дня я не видела Итана шестнадцать лет.

Я вышла замуж за Альдаро не по любви, скорее от безысходности и страха. Я не знала куда мне деваться и что делать. Не то, что на улицу, я к окну потом долго боялась подойти. У меня совсем никого не осталось. А Альдаро… по крайней мере, я знала его с самого детства. Как бы там ни было, но… совсем никого.

Когда мы уходили следующим утром, на пароход, я надвинула капюшон на самый нос, чтобы никто не мог видеть моего лица, я пряталась за спину Альдаро, пыталась взять его за руку, и все равно не могла чувствовать себя в безопасности. И не чувствовала еще несколько лет потом.

Альдаро женился на мне. Я знаю, его всегда ко мне тянуло, но дело даже не в этом. Так велела его мать. Недина рассудила правильно. После смерти отца, осталось богатое наследство. Мне бы все равно не удалось его получить, как шуджарке, мне бы не позволили, нашли бы миллион поводов отказать. Но мой муж-ютолиец все получить смог. Он говорил: «Это твои деньги, Джу. Наши. Нашей с тобой. Мы ведь семья!» Но мне, в итоге, не досталось ничего.

Первое время мне было так плохо, и я не думала об этом, была счастлива уже тем, что осталась жива. Потом… привыкла, наверно. Что мне оставалось? Убить его? Альдаро был добр со мной. Он вел себя так, как положено мужу. Я даже почти верила, что он меня любил… а та трусость… я ведь сама когда-то испугалась и не смогла признаться отцу, в самом начале, когда он потащил Итана на мясницкий стол. Я сама испугалась так же. Имею ли я право кого-то винить?

Мы с Альдаро были почти настоящей семьей. Вполне респектабельной, благопристойной, все, как надо. Вот только детей у нас не было… Я подумала потом — может, к счастью? Богам виднее.

Проснувшись, я поняла, что малышки нет рядом. Еще недавно лежала у стенки со мной, а теперь нет. Она никак не засыпала в своей кроватке, все попискивала, я покормила ее, перепеленала, но она не спала все равно. Только когда взяла к себе — пригрелась рядом, успокоилась, и мы обе уснули.

Пошарила рукой.

Испугалась до смерти, честно говоря, вскочила на постели.

— Тише, Джу! Ты чего? Она тут, со мной.

Итан. В кресле у камина.

— Тану! — бросилась к нему.

Он поднялся мне навстречу, держа малышку левой рукой, тяжело опираясь на правую, охнув, едва разогнувшись.

— Тану, что с тобой?

Он только усмехнулся.

— Старею, Джу. Вчера потаскал тебя на руках, теперь прихватило спину. Ничего, это пройдет, не страшно. Ты как?

— Хорошо, — я обняла его осторожно, уткнулась носом в плечо.

Его ведь отпустили? Все закончилось? Я так боялась услышать…

Он улыбался, тепло и легко, почти беззаботно. Я видела, что он страшно устал, не спал две ночи, но сейчас… все успокоилось?

— Меня отпустили, Джу, — шепнул он мне в макушку, дотронулся губами, — но только мы должны уехать сегодня же утром, тем же поездом в восемь. В Гатенрик. Мне сказали, чтобы проваливал с глаз долой, пока император не передумал, — он тихо фыркнул. — Думаю, не стоит искушать судьбу. Я договорился, к половине седьмого придет нянька, поможет тебе в дороге, все полегче будет. А там, на месте, если не понравится, мы сможем найти другую. Поедем первым классом, я взял билеты… Поедешь ведь, Джу?