Я большую статью пишу о лени
и переутомлении. И как раз прочитала, что одна актриса от переутомления умерла, так сказала одна ее знакомая. Знаете, это часто бывает – человек умирает от переутомления. Он не добывает уголь в шахте, не носит мешки с картошкой, не поднимает штангу, но умственные и душевные затраты куда быстрее истощают ресурс. И не все это понимают – подумаешь, на сцене человек выступает! Подумаешь, лежит на диване и обдумывает план книги или статьи! Подумаешь, принимает пациентов, и вслушивается в историю каждого, и моментально поднимает в уме весь свой опыт, все свои знания, чтобы принять решение, поставить диагноз, назначить лечение… Это вообще не похоже на тяжкий труд – песню спеть. Или на вопросы ответить. Это пустяки! Вот яму выкопать – это да. Или дом построить. Или тяжести носить. У всех свои тяжести. И от тягот душевных и умственной интенсивной работы можно куда быстрее надорваться, если не получать отдыха, поддержки и положительных эмоций. А если еще и недооценивают труд, не спешат за него платить, с ухмылкой пожимают плечами и требуют быть всегда готовым петь, плясать, стихи читать, лечить – это же не работа никакая! – тогда быстро ресурсу придет конец. И человеку тоже. Мышцы восстанавливаются, мозг – почти нет. Он более сложный, хрупкий, истощаемый. И не надо кричать подростку: ты такой здоровенный лоб, а лежишь на диване! Он лежит потому, что весь ресурс организма уходит на рост, гормональную перестройку, вот на строительство этого нового взрослого тела – трудно представить, сколько энергии на это уходит. Про это взрослые люди часто забывают. А подросток почти всегда себя плоховато чувствует, устает очень. И человек умственного труда тоже – он всю энергию расходует на интеллектуальную деятельность. Ему физически трудно. Но высокое чувство ответственности заставляет его встать и идти – окружающие требуют! Отстаньте. Так иногда надо сказать. Дайте отдохнуть. Мы просто иначе отдыхаем: нам надо что-то прочитать, что-то для себя написать, пошутить с такими же, как мы, – с теми, кто понимает наш юмор, просто заняться «бокетто» – это по-японски продолжительное бессмысленное смотрение вдаль. Оно не бессмысленное. Это умственные усилия, которые многим и не снились. И подходить, хлопать по плечу и кричать: «Чего расселся? Иди копай! Или хотя бы пляши!» не надо. Так можно погубить такого человека. Хотя он кротко встанет, вздохнет и пойдет работать: петь, плясать, на сцене выступать, вести долгие разговоры – это же не работа никакая. Можно сказать, отдых сплошной! А почему он умер – даже удивительно. Мы же так хорошо к нему относились, просто не хотели, чтобы он ленился…
Одной женщине надо было
испечь шелпек. Семь лепешек для поминовения тех, кто ушел, – такой старинный обычай. У нее бабушка умерла, с которой она жила, и очень она бабушку любила. Родителей не было, они давно умерли, еще когда женщина была ребенком. И бабушка ее воспитывала. Были плохие времена тогда – на работе деньги не платили. Продуктов в магазинах не было – многие помнят. И все скудные сбережения ушли на похороны. А надо печь шелпек для милостыни или просто для угощения. И женщина заплакала горько. Лепешки надо делать из муки и в масле жарить: а масла нет! И прогорклой муки осталась пригоршня – так тогда многие жили. И женщина стала месить тесто на воде. Получилось очень мало. Серая невзрачная лепешка, всего одна, а надо по обычаю семь. И обязательно масло – запах масла нужен ушедшим, чтобы ощутить тепло родного очага. А масла нет ни капли! И эта Динара плакала и пекла свою жалкую лепешку на сухой сковородке; сердце у нее разрывалось от горя и утраты и от нищеты, когда нельзя испечь шелпек – это нищета. Когда впору самой просить милостыню, да не все могут просить-то! И в дверь постучали – это пришел сосед, принес муки и масла. И снова постучали – это соседка пришла с белой мукой и золотистым маслом. Только Динара стала благодарить, плача, опять стучат… И так пришли семеро соседей, старые и молодые. И все принесли муку и масло. И смешали все в миске, замесили тесто, и в раскаленном масле стали печь шелпек. И испекли семь больших лепешек почти молча. И запах был божественный, и бабушка ласково смотрела с фотографии, словно кивала: не пропадет тот, кто делает доброе! Кто печет лепешки для угощения и милостыни! Такому человеку обязательно помогут и дадут муки и масла, когда будет нужно! И с того дня все как-то вошло в колею. И стало улучшаться потихоньку с каждым днем. И сейчас у Динары две взрослые дочери. И каждую пятницу они пекут шелпек и всех угощают, потому что рука дающего не оскудеет. А обычай хоть и не религиозный, но добрый и правильный. Надо добром и хлебом поминать ушедших. Печь шелпек. И я непременно тоже попробую и друзей угощу…