— Нет контакта! — закричал контролер на Хокае — нет контакта! Бандиты в воздухе, все бандиты в воздухе, удаление десять! Девять!

— Отражатели! Противодействие!

— Группе Даллас — курс сто семьдесят! Борьба, борьба, борьба!

— Уходим!

— Вниз, крылья на максимум! Уходим!

— Ракета!

— Она поймала меня! Поймала!

Более верткие Миги, сблизившись со скоростными и неповоротливыми F14, на вооружении которых были только дальнобойные и не лучшим образом себя показавшие Фениксы — дали залп ракетами ближнего боя. На вооружении пакистанских Фантомов ракеты ближнего боя были — но поняв, что сами американцы попали в беду — пакистанцы бросились удирать. В отличие от Сайдвиндеров с их устаревшей системой наведения и тем более от Фениксов, вообще не приспособленных к ближнему бою — советские летчики могли маневрировать как угодно, наводя ракеты на цель по нашлемному индикатору…

— Даллас один-три, атакую!

Полковник рванул рычаг катапульты за секунду до того, как советская ракета попала прямиком в сопло его самолета…

Полковник Гарт пришел в себя уже под куполом парашюта. Вдалеке, у самой земли улепетывали в Пакистан пакистанцы, их догоняли русские на своих Мигах. Полковник на своей шкуре оценил всю прелесть схватки с русскими — и понимал, что на Фантоме еще вьетнамских времен с такими Мигами — не совладать. Это будет избиение младенцев. С вьетнамских времен советские летчики не стали хуже — а на таких машинах…

Небо было расцвечено куполами парашютов…

Горело солнце под горою

А вместе с ним горел закат.

Нас оставалось только трое

Из восемнадцати солдат…

— Эй, Леха!

Ефрейтор Заточный, девятнадцати лет от роду, дважды контуженный и легко раненый за сегодняшний день — повернулся на окрик.

— Держи!

Рядом с ефрейтором плюхнулся подсумок, набитый автоматными рожками. Четыре рожка, по тридцать остроголовых смертей в каждом. Потом еще один. И еще…

— Ты что, Пес? — он назвал старшего сержанта Марейкина не по званию, а кличкой — ложись, тут же снайперы.

Марейкин, который в бинтах стал похож на пережившего абордажную битву пирата, подмигнул единственным целым глазом.

— Намаз у них щас. Эта душня во время намаза шагу не сделает.

Ефрейтор не был в этом так уверен. Но говорить этого — не стал. Его сейчас интересовало немного другое.

— Гранаты есть?

Марейкин развел руками.

— Ось чого нима, того нима, сынку…

Несмотря на русскую фамилию, Марейкин, как и большая часть сержантского состава Советской армии был украинцем. Правда, восточным, почти русским.

Гранат не было. И жратвы не было. И воды почти не было. И сильно пахло гарью — в сотне метров от их позиции горела пакистанская техника, а за их спинами уже не горел — потушили — советский танк Т-62…

— А Вадька? — спросил Леха с затаенной надеждой.

Сержант развел руками

— Кончился Вадька…

И, пригнувшись, побежал дальше…

Кончился Вадька…

Их пост стоял во второй линии обороны Кандагара, второго по величине города Афганистана и главного по значению на южном направлении. Только поэтому он был до сих пор жив, он, и еще несколько защитников поста, которые остались в живых после второй атаки частей пакистанской армии. Сопротивление, оказанное советскими десантниками, было столь ожесточенным, что пакистанцы отошли, предоставив артиллерии и авиации доделать то, что сделать они не смогли. Артиллерия, поработав по их позициям несколько минут, перенесла огонь дальше, на сам Кандагар — возможно потому что из города хоть и с опозданием — но открыла огонь советская (а может и афганская) артиллерия. Это дало десантникам хотя бы небольшую передышку.