Оказавшись в крошечной жаркой комнатке, она сорвала с себя покрывало, швырнула его в угол и осторожно вытянулась на кровати. Все ее раны, казалось, слились в одно сплошное озеро боли, такое огромное, что не оно было в ней, а она плавала в нем. Несмотря на боль и отчаяние, Лира уснула, поплакав совсем немножко.

Час спустя, когда она проснулась, ее щеки все еще были мокрыми от слез. Кто-то настойчиво стучал в дверь.

– Минуту, – крикнула она и поспешно замоталась в покрывало.

За дверью, которую она едва приоткрыла, стоял мужчина средних лет в костюме и с портфелем.

– Да?

– Мадемуазель – англичанка?

– Да.

– Я здесь, чтобы помочь вам.

– Кто вы?

– Меня зовут Селим Вели. Доктор Селим Вели.

– Что вы продаете?

– У вас нет кое-чего очень важного. Я могу предоставить вам необходимое. Вы позволите мне войти и объяснить?

Деймон торговца оказался попугаихой: она сидела у него на плече и, склонив голову набок, разглядывала Лиру. Интересно, она его собственная или тоже купленная? При нормальных обстоятельствах Лира сразу поняла бы это, но сейчас она ни в чем не была уверена.

– Подождите.

Лира захлопнула дверь, убедилась, что дубинка на всякий случай под рукой, и снова открыла.

Торговец вошел. Он держался официально и очень корректно, был чисто одет, в наглаженной одежде, ботинки так и сияли.

– Прошу, садитесь, доктор Вели, – сказала она.

Он занял единственный в комнате стул. Она опустилась на кровать.

– Не знаю, одобряют ли это ваши обычаи, но я не привыкла носить никаб и собираюсь его снять, – сообщила Лира.

Гость с серьезным видом кивнул. Он слегка вытаращил глаза, увидав ее израненное лицо, но никак это не прокомментировал.

– Говорите, зачем пришли.

– Утрата деймона – тягостное событие для любого человека, во многих случаях даже фатальное. Существует спрос на то, чего хотят люди без деймонов, и я этот спрос удовлетворяю.

– Я хочу найти моего деймона.

– Разумеется. Я всем сердцем надеюсь, что ваши поиски увенчаются успехом. Как давно вы его лишились?

– Примерно месяц назад.

– И вы до сих пор в добром здравии… за исключением… – он указал на ее лицо, но очень деликатно.

– Да.

– Тогда велика вероятность, что и деймон тоже уцелел. Как его зовут и какую форму он имеет?

– Пантелеймон. Он лесная куница. Где вы берете деймонов, которыми торгуете?

– Они сами ко мне приходят. Сделка совершенно добровольная. Но с сожалением вынужден признать, что и правда есть торговцы, которые покупают и продают деймонов, отобранных силой.

– Вы говорите о деймонах, отнятых у таджикских бедняков?

– Да, и у других тоже. Их презирают и чураются за то, что они продают своих деймонов, но если бы вы видели, в каких условиях им приходится жить, вы бы не отказали им в сострадании. К этому бизнесу я отношения не имею. Я бы не замарал себя подобным.

– Значит, ваши деймоны приходят сами.

– Я представляю только тех деймонов, которые по собственной воле решили оборвать прежние связи.

– И сколько вы за это берете?

– Зависит от возраста деймона, внешнего вида, формы… Есть и другие факторы. Иностранные языки, социальное происхождение… Понимаете, мы стараемся подобрать наиболее подходящего кандидата. Всегда есть риск, что человек, которому раньше принадлежал деймон, внезапно умрет, и тогда деймон тоже исчезнет. На этот случай у нас есть страховая программа, которая покрывает затраты на нового.