Волков этим словам ротмистра удивился. Он этого припомнить не мог. Неужто он отдал три телеги продовольствия «за здорово живёшь». Но удивился он про себя, всё равно, обратно ведь не попросишь. Поэтому продолжал слушать.

– И когда мы людям нашим сказали, что вы даёте нам землю под дома бесплатно, – продолжал Арсибальдус Рене,– и обещаете помощь, наши люди собрались, поговорили, и решили спросить вас, а не будет ли на вашей земле ещё места и для них?

– Земля моя огромна,– ответил Волков, чуть подумав, он как раз был бы не против, если бы хорошие солдаты поселились бы на его земле. Вот только…– Но, сколько их, многим я помочь не смогу.

– Много, – сказал Рене,– те солдаты, что имеют семьи и дома, решили идти к себе, воевать вреде ни кто из здешних господ не собирается, работы нам нет, а те, кому идти некуда просят у вас дозволения жить на вашей земле.

– Так, сколько же их, сколько?– Не мог понять Волков.

– Сто двадцать шесть человек,– сказал Рене, и тут же словно испугался, такой большой цифры, стал Волкова заверять.– Люди, люди все очень хорошие. Послушные, смирные, лодырей и воров мы никогда не держали, – он кивнул на Бертье,– Гаэтан не даст соврать. И солдаты крепкие, арбалетчики есть и аркебузиры.

Сто двадцать человек солдат?! Нет, нет и ещё раз нет! Это пусть господа ротмистры кому другому про смирных и послушных солдат говорят, но уж точно не ему. Волков сидел и молчал, он знал, что смирение и кротость солдат длится совсем не долго. Тяжело быть кротким, когда тебе хочется есть, а нечего, и у тебя на поясе тесак, которым ты умеешь, и главное не боишься, пользоваться.

Он прекрасно помнил свою молодость, и как на юге солдаты из его баталии, взбешённые трёхмесячным отсутствием жалования, на алебарды подняли собственного капитана, думая, что он зажимал их деньги. Да ещё отрубили пальцы сержанту, что пытался их остановить. Капитана раздели и бросили в канаву собакам. Его палатку и личные телеги разграбили. Денег, правда, не нашли, но не сильно расстроились, тут же выбрали из ротмистров нового капитана, и нанялись служить новому господину.

Нет, столько ратных людей ему точно было не нужно, и он сказал:

– Я бы рад всех ваших людей взять себе в землю, да только сказали мне, что земля моя скудна, и помочь я ничем им не смогу. Не смогу дать им ни ремесла, ни прокорма с земли. Если вам, господа, я обещал, что всё, что нужно для постройки дома вы возьмёте из земли моей бесплатно, то на такую ораву мне может и не хватить.

– А так им ничего и не нужно, – почему-то обрадовался Рене,– они сами себе всё соберут и соорудят, и инструмент у нас есть, и умение. Только дозволение жить на вашей земле надобно.

Волков глянул на других господ офицеров. Бертье, хоть и не весел был от болезни, согласно кивал головой, и Брюнхвальд вроде был не против. Ну как тут было отказать.

– Скажите людям своим, что я строг,– решил припугнуть он.– И шалостей в своей земле не допущу.

– Так все про то знают,– заверил его Арсибальдус Рене,– все знают, что нрав у вас нелёгок. Но все знают, что вы добры и честны.