– Был? У вас?– Спросил Ёган.

Но спросил он это так неловко, что Волков сразу заметил фальшь. Хоть и больной, но всё видит.

– Наблёвано возле кровати,– произнёс Волков.

– Так может это вы,– говорил Ёган, стараясь не смотреть на кавалера.

А тот так и сверлил слугу больными глазами. И ведь не отвернется, не поморщится, так и смотрит. Глаз не отводит.

– Так может то вы?– Предложил Ёган нерешительно и со вздохом.

– Дурак,– рявкнул господин, и встрепенулся. И тут же поморщился от приступа боли в голове. И переждав её продолжил.– Дурак! Говорю, со мной такого не было с детства, как в лучниках пить начал, так не было такого. Говори, кто был у меня ночью?

– Может, Агнес была.– Нехотя ответил слуга.

В это «может» Волков опять не поверил. Не умел Ёган врать.

– Агнес была тут ночью?– Уточнил кавалер.

– Да, вроде,– сказал Ёган и начал подбирать с пола вещи господина.

Хоть и было ему тяжко, кавалер сразу встал, сразу нашёл кошель свой, достал из него ключ, и к сундуку пошёл. Переступая через наблёванное, подошёл к сундуку, раскрыл его, и только тогда успокоился, когда нашёл шар на своём месте. Он и золотишко проверил. На «глаз», так и оно было целым.

Пошёл за стол, сел, ещё выпил пива. А Ёган на него косится и, вроде как, даже доволен, чертяка, что господин волновался. Радуется про себя.

– Как пьян буду,– сказал Волков,– так до меня её не пускай. Понял?

– Да попробуй её не пусти,– кисло отвечал слуга.

– Бабы боишься?– Заорал вдруг кавалер, опять поморщился от боли, но не унялся, и продолжил орать.– Да не бабы боишься, девки, что от тебя в половину будет.

– Да не баба она, и не девка, сатана она, злобная, – вдруг храбро забубнил слуга,– и не я её боюсь, а все её боятся. Один вы, от глупой храбрости своей, ничего не боитесь, видно, всю боязнь вам на войнах вместе с головой отбили, и не видите, что она демоница злобная, ведьмища… Погубит она вас. Она же…

– Заткнись, – зашипел на него Волков, и грохнул кулаком по столу,– прикуси язык. Дурак деревенский. Раскудахтался. Чтобы слов таких я не слышал. Сам подлец, трус, так хоть других не пугай. Пошёл вон отсюда.

Ёган подошёл к двери и сказал:

– Бедой от неё несёт, как от падали тухлятиной, вы, может, и принюхались уже, а другие-то чувствуют.

– Убирайся,– зло сказал Волков.– И язык свой прикуси.

Прежде чем выйти, слуга добавил:

– Господа офицеры вас с утра дожидаются. Сказать им что?

– Умываться неси,– всё ещё не по-доброму говорил кавалер,– и одежду чистую.

То ли пиво подействовало, то ли похлёбка, а может и просто здоровье его крепкое, но через пол часа кавалер спустился вниз вполне бодрым и в чистой одежде.

Господа офицеры встали из-за стола, когда он пришёл к ним. И тоже они не все были бодры. Брюнхвальд был зелен лицом, а Бертье грустно морщился, словно проглотил что-то невыносимо кислое. Только не молодой уже Рене был свеж и подтянут, словно и не пил вчера, он и начал разговор после взаимных приветствий.

– Кавалер, поутру мы сказали своим людям, что вы им от щедрот своих передали всё продовольствие, что есть у вас в обозе. Они были превелико рады, благодарят вас.