Сам-то я ничего этого не видел — сидел на земле вместе со всей нашей авиацией. Мы к земле прикованы туманом, если кто не понял. Но речные мониторы — очень серьёзные корабли. Их артиллерия — это морские калибры, опасные для возведённых немцами укреплений. До некоторых целей «дотянулись» и орудия эсминцев, но идти вверх по реке морские корабли не отважились. Ещё рассказывали о торпедах, бегущих по поверхности воды, выскакивающих на берег и по инерции доскальзывающих до ДОТов или ДЗОТов береговых укреплений — фашисты не пожалели трудов для создания обороны коридора, через который шло снабжение Крымской группировки.

Мы пользовались каждым случаем, предоставляемым нам погодой — вылетали бомбить неприятеля. Нам сначала поручали цели на железной дороге. Входные стрелки и водокачки. Потом — автоколонны. Степной Крым не изобилует укрытиями от взгляда сверху. В зоне же, где разворачивались основные события, работали, преимущественно Илы.

Немцы подтягивали к Каховке и Херсону всё новые и новые силы, почти прекратив активность на остальных участках. Да и генерал Мороз крепко затруднил им жизнь в центральных областях страны. Это тут, на юге холода не сковывали ружейную и моторную смазку.

Подтянувшиеся из Сибири дивизии те, что, насколько я помню, защищали Москву и потом гнали оккупантов от её стен, на этот раз сняли блокаду с Ленинграда. Нет, освободить Псков им не удалось, но слова «овладели Новгородом» были произнесены Левитаном настолько торжественно… то есть железнодорожное сообщение с городом на Неве восстановили, за что Георгий Константинович Жуков совершенно заслуженно был удостоен звания Героя Советского Союза. Ему это не впервой.

Сражение которое уже назвали Каховско-Херсонским, приняло затяжной характер. Стороны атаковали и контратаковали. В моменты, когда погода позволяла, небо было черно от самолётов. Но переправы через Днепр немцам так и не удалось восстановить. Оставшаяся без подвоза боеприпасов Крымская группировка села на голодный снарядный паёк — наши это сразу заметили по ослаблению действия зениток. Мессеры здесь тоже появлялись нечасто — им хватало работы и над местами основных событий. Мы же перебоев с горючим и бомбами не испытывали. А в степях трудно спрятаться от взгляда сверху.

Огорчали потери от ружейного огня — наш полк выбили меньше, чем за месяц. Четверть личного состава и две трети машин больше никогда не поднимутся в воздух. Эта печальная история завершилась расформированием. Лётчиков и техников «разобрали» соседи, а самолёты пустили на запчасти — сняли с них всё, что представляло ценность, а остальное бросили. Собственно, остатки фюзеляжей и крыльев недолго пролежали на краю лётного поля. Что-то пошло в печи, что-то уволокли на ложные аэродромы и подставили под воздействие вражеских бомбардировщиков.

К нам в Воронеж приехали высокопоставленные лица. Нарком авиапромышленности, его заместитель по новым разработкам и представитель от военных, отвечающий за принятие на вооружение новых самолётов. Имена называть не стану. Не понравились мне разговоры с ними. Да я вообще смотрел на этих людей как на врагов народа, отчего всю дорогу молчал. Груз беседы лёг на плечи Александра Сергеевича Москалёва, да ещё директор завода не забывал вовремя напоминать об объективных трудностях.