— Порты, аэродромы, — как от назойливой мухи отмахнулась от меня Шурочка.

— К Бакинской нефти рвутся? — высказал я привычное для себя предположение.

— Нефть им тоже не помешает, но главный вопрос в снабжении армии. По рекам и морю грузы доставлять куда удобней, чем по железным дорогам. Пропускная способность водных путей намного выше. А у нас, если посмотреть по карте, отлично видно — уйма судоходных рек впадает в Чёрное море. Причем и Днепр, и Дон практически сходятся у Крымского полуострова. Если не отобрать его — так мы все их грузовые суда перетопим авиацией.

Поняли, мальчики? — она посмотрела на нас победоносно.

Ну, про себя я знаю, что не стратег, поэтом послушно кивнул. Саня последовал моему примеру — ему главное жену успокоить.

— Поэтому фрицы и попёрли к Перекопу. Да только взять его сходу не смогли, увязли, стали подтягивать силы. Наши со своей стороны укрепляли оборону, бомбили — штурмовали, обстреливали неприятеля из корабельных орудий. Потом была передышка, и вот фашисты снова полезли. И что мы видим? — на этот раз Шурочка открыла совсем другую карту — из числа тех, которыми мы пользуемся в полётах.

— Смотрите — положение на сегодня, — она дала нам полюбоваться, а потом положила второй лист. — И положение на завтра.

Мы с Саней старательно поводили носами по пометкам:

— Плановое отступление?

— Немцам дают войти в степную часть Крыма, а свои войска оттягивают в гористую местность, удобную для обороны.

— Правильно, мальчики. Немец он ведь по науке воюет. Как только встречает сопротивление, начинает искать обход. А в сторону Феодосии дорога относительно свободна — только подтягивай новые и новые части. Получается всё как раз по науке — быстрый ввод свежих сил в образовавшийся прорыв.

— А если наши ударят от Николаева и перережут пути снабжения?

— Немцы не дураки — как раз сейчас второй их удар и направлен на Николаев и Одессу. Думаю, и румыны должны были начать новое наступление с запада, да только пока о нём ничего не слышно. Задерживаются, как всегда.

— Слушай, тогда нам нечем резать эту пуповину, — почесал я в затылке.

— И я не могу сообразить, какими силами командование собирается нанести отсекающий удар — мне ведь о планах руководства не докладывают, — смущённо улыбнулась Шурочка. — Но очень хочу на всё это посмотреть. Не могу я, Саня, отсюда сейчас уезжать, потому что просто умру от любопытства. И, да, сама-то я больше не летаю.

— Так, скажи на милость, почему это ты так уверена, что мы нынче отступаем по чьему-то замыслу, а не оттого, что немцы нас теснят?

— Из-за Ивана Ефимыча. Он в обороне великий дока — ну, поговаривают про него такое.

— Иван Ефимович это Петров? — и, увидев ответный кивок: — А в наступлении он как?

— Этого пока никто не знает. Мы, как следует, ещё не наступали.

— Заходи, майор, — генерал Мичугин, похоже, рад моему появлению. — Ты вот тут пишешь, что «абзацы» для применения в дневное время совершенно непригодны, — встряхнул он бумагу, лежащую перед ним на столе. — А на что они вообще пригодны?

— Для точечных ударов в ночное или сумеречное время. По крайней мере их пилоты именно на это и натасканы.