— Да говори уж как есть! — сказал я, — хватит темнить.

— Моя эволюция мало напоминала эволюцию на ваших планетах, — продолжал Васька, — у меня клетки сразу начали объединяться в сети, способные получать и обрабатывать информацию. Наверно, меня можно в чём-то сравнить с земными грибами. Я развивался тихо, не был настроен на экспансию. Поэтому меня и не замечали.

— Ты теряешь нить, — сказал Тимур, — и заставляешь задавать новые вопросы. Кто тебя заметил? И что в этом такого?

Васька вздохнул.

— Дело в том, ребята, — произнёс он медленно, растягивая слоги, — что нам всем не очень повезло. Информационная матрица нашей с вами вселенной не предполагает достижения перехода. Точнее, по мере приближения к переходу в любого разумного существа или группы существ возрастает мотивация для уничтожения любых параллельных линий. Потому что оно начинает справедливо опасаться, что, после перехода, любая из них будет способна уничтожить его линию. Понимаете?

— Концепция вечной войны, — проговорил я, — где-то мне попадалось подобное.

— Многие разумные существа это интуитивно понимают, — Васька пожал плечами, — но в силу каких-то причин я… ну, точнее, другой я — который пошёл дальше. В общем, я не остался совсем равнодушным к делам этого мира. И создал Сеть. Её единственное и главное предназначение в том, чтобы на пути к переходу разумные существа не перебили друг друга.

Внутри сферы повисло молчание. Было слышно, как гудят силовые блоки и капает конденсат с потолка.

— Это… пап, мне кажется, ради этого стоит жить, — сказал Пашка; он старался, чтобы его голос звучал возвышенно, но от этого в нём только прибавилось детскости.

— Что случится с тем, кто осуществит переход? — спросил я.

— Его информационный след сформирует, по сути, новую сущность, — ответил Васька, — как я предполагаю. Вероятно, эта сущность будет крайне могучей. Но наш мир, вероятно, перестанет представлять для неё какой-либо интерес.

— Он сможет вернуться? — спросил я, — если сильно этого захочет?

— Если этого не произошло со мной — то, скорее, нет, — Васька пожал плечами, — я помню, что очень хотел вернуться, когда пересекал последнюю черту. Но любопытство оказалось сильнее.

— Что я должен сделать? — спросил Пашка.

— Талисман даст тебе все необходимые для перехода знания. Но главное, когда в тебе ещё будет сохраняться что-то человеческое — не забудь о такой мелочи, как создание новой Сети для этой галактики, — ответил Васька.

— Хорошо, я готов! — сказал Пашка.

— Нет! — воскликнул я.

Я не стал отнимать у сына пластины — помнил, чем это может закончиться. Вместо этого сжал его ладони в своих, стараясь коснуться обоих Талисманов.

— Дай это мне, — твёрдо сказал я, глядя в глаза Ваське.

Тот пожал плечами.

— Мне всё равно, кто это будет, — сказал он, — вы оба подходите. Решайте сами.

— Пап! — попробовал возмутиться Пашка.

— Мы решили. Это будут я.

Мы встретились взглядами с Тимуром. Тот медленно кивнул.

— Думаю, Дмитрий лучше справиться, — произнёс он.

— Ладно, — ответил Василий.

А потом мир для меня исчез.

То, что я испытал, описывать бесполезно. Да я и не помню всего, и не хочу помнить — иначе никогда не смог бы снова стать человеком.