А то паршиво было — и не передать.

— Однажды Первый Охотник решил исследовать Зазубренные Горы, — начал Дю-Жхе, как всегда, без предупреждения и не пойми к чему. — Они тогда только выросли, поднялись, словно прыщи на лике Матери-Земли, и вершины их окутывали темные тучи. Взял костяное копье, сеть и прихватил Неиссякаемый Мех из мочевого пузыря Катящегося Медведя — в этом мехе никогда не заканчивалась вода…

Обычно я слушал байки ферини как завороженный, и забывал обо все тревогах. Сейчас же голос Дю-Жхе царапал уши, сама история казалась слишком чуждой, чтобы быть интересной, хотелось поговорить с женой, обнять ее, поцеловать Сашку, прижать к себе, чтобы она радостно запищала.

И никогда не видеть ни «Гнев Гегемонии» с его обитателями, ни планету Бриа…

Сегодня я так затосковал, что вынул пингвинчика дочери, сунул в карман и таскал с собой, время от времени поглаживая через ткань.

— Женщина-Исток сказала Первому Охотнику — «Не ходи туда, где зло еще свежо. Сердце твое крепко, но даже на камне появляются трещины». Только Первый Охотник не послушался ее, он верил в себя, в свою силу и стойкость… и что за мужчина будет слушать советы женщины?

Тут я вспомнил Диль, которой никогда не будет с нами.

Кто бы мог подумать, что я так к ней привяжусь — просто как к человеку, к другу, к соратнику. Накатила бессильная злость на Равуду, и чтобы не дать ей вырваться, я встал и побрел прочь, лавируя в лабиринте контейнеров и штабелей из ящиков.

Где-то тут был туалет для трюмного персонала.

Но добраться до него не смог, дорогу мне преградил Диррг.

— Давай за мной, — прошептал он, хватая меня за локоть. — Тут есть слепая зона.

Руку я у него вырвал, но все же пошел следом, в такой же примерно уголок, где мы кувыркались с Лирганой. Я невольно задрал голову, но Молчуна ни на одном контейнере не обнаружил — хотя этот извращенец может таскаться за мной где угодно, и прятаться где-то неподалеку.

— Да не бойся ты, — пропыхтел Диррг. — Тут все прикрыто. Мне нужна…

— Моя помощь, да, — сказал я. — Но я не собираюсь тебе помогать, вообще никак! Кажется мне, что ты и есть тот диверсант, которого ловит Геррат, что ты работаешь на бриан! Что ты устроил тот взрыв, который половину линкора раскурочил! Тебе помогать? Нет уж! Ты мне помогал и мой друг… был другом… и только из-за этого я все это говорю, а не сдаю тебя!

Тут уж из меня полилось все, и злость с ненавистью, и тоска по дому, и боль за родных, которым ничем не могу помочь.

— Такая вот, как ты говоришь — ерундень! — прорычал я, гладя игрушку в кармане.

— Тише, — Диррг прижал палец к губам. — Что за ерунду ты несешь? Какой взрыв? Зачем это мне?

— Откуда я знаю, — я пожал плечами.

Сержант-техник улыбнулся, грустно-грустно, и ярость моя начала слабеть.

Он снова выглядел паршиво — запавшие глаза, обвисшие мешки под ними, полнота не уверенная и надежная как раньше, а болезненная и нездоровая, и движения неловкие, как бывает, когда мешает боль.

— Ты думаешь, я продался бриан? — спросил Диррг. — И чем они могли меня купить? Я умираю, вот в чем дело… Не быстро, но умираю, эта хрень внутри медленно ест меня, — он похлопал себя по груди. — Никакие деньги и богатства ничего с этим сделать не могут.