Все, что остальные получили вчера, я огребала сейчас. По полной огребала. Нет, босс не орал и не топал ногами – если честно, я даже представить его не могла в столь разнузданном виде. Он был спокоен как удав. Удав-перфекционист.

Каждый документ, принесенный на подпись, возвращался обратно. Без подписи. Но с нагло-красной резолюцией: «Переделать». Причем, что там не так, оставалось лишь догадываться. Потому что спросить было страшно. От бесконечных улыбок болели щеки, фразы: «Да, Александр Анатольевич», «Извините, Александр Анатольевич», «Обязательно исправлю, Александр Анатольевич», – завязли в зубах.

Оксана притихла на своем месте, старательно сливаясь с окружающим фоном. Даже по телефону отвечала почти шепотом. Лишь молча наблюдала из-за своего монитора, как мы с бумагами раз за разом вылетаем из кабинета, а потом упорно ползем обратно. В ее глазах ясно читалось: «Ну я же говорила!» Кажется, теперь она уже ни капли не сомневалась: в командировке ее подопечная наломала дров. Счастье, что она не знает, каких именно…

В перерывах между правками документов я носила боссу внеплановый кофе. Дважды. Сначала было слишком крепко, потом слишком слабо. Идя с третьей чашкой, я мечтала вылить ее ему на голову. Или добавить снотворного. Чтобы отдохнул. Но босс осторожно попробовал ароматный напиток, так осторожно, словно догадывался о моих черных мыслях, и благосклонно кивнул:

– Наконец-то!

Да неужели?! Действительно! Наконец-то глупая кофемашина научилась варить кофе! Видимо что-то такое отразилось на моем лице, и зеленые глаза ярко блеснули. Вот странное дело… Чем больше усилий мне требовалось, чтобы держать себя в руках и сохранять спокойствие, тем довольнее выглядел босс.

– Тут перефразируйте, – он небрежно подвинул ко мне договор. – Не четко сформулировано.

Раз…Два… Три… Вдох… Выдох…

– Конечно, Александр Анатольевич, – цапнув со стола бумаги, попятилась я. Губы сводило, поэтому улыбка получилась несколько кривоватой. – Исправлю, Александр Анатольевич, – толкнув попой дверь, я выкатилась из кабинета и аккуратно прикрыла ее за собой.

Минут пятнадцать в приемной стояла полная тишина, даже телефоны не звонили. Я тупо смотрела в файл договора, Оксана активно кликала мышкой. Внезапно дверь кабинета распахнулась.

– Оксана, ни с кем меня не соединять, – отчеканил босс. – А вы, Юлия Игоревна, зайдите ко мне.

И исчез. Мы с Оксаной синхронно переглянулись, видно подумали об одном и том же. Юлия… Игоревна? О, господи… Что я опять сделала не так?

Быстро поменяв пару фраз местами, я распечатала документ, трясущимися руками сгребла его и под сочувствующим взглядом Оксаны шагнула в кабинет. Дверь, закрываясь, мягко толкнула сзади, я невольно сделала еще несколько шагов к столу и остановилась.

От привычного официального тирана-босса в кабинете ничего не осталось. Вернее, осталось, но…

Пиджак небрежно болтался на спинке стула, сам босс стоял у окна, скрестив на груди руки. Солнце путалось в темных волосах, стекало по широким плечам, облизывая совершенное мужское тело… Падало на светлый паркет и, срикошетив, подсвечивало снизу обтянутые брюками крепкие ягодицы, сильные ноги, широкую спину.