— Дыр-дыр-дыр-дыр… Дррррррууууужжж.

Да, в целом картина была именно такая.

На пересечении дороги М25, которая сейчас представляла собой гудящее неподвижное кольцо, и трассы М40, ведущей к Оксфордширу, постепенно скапливалось все больше полицейских. В связи с тем, что полчаса назад Кроули удалось проскочить через дорожную заставу, их количество удвоили. Со стороны М40, во всяком случае. Чтобы никто не мог выехать из Лондона.

Помимо полиции за ситуацией следила еще примерно пара сотен человек с биноклями, старательно разглядывающих М25. Сюда прибыли представители армии Ее Величества, отряд минеров, агенты из М15, М16, Особого отдела и ЦРУ. Среди них также затесался продавец хотдогов.

Все были замерзшими, промокшими, озадаченными и раздраженными, за исключением одного офицера полиции, который был замерзшим, промокшим, озадаченным, раздраженным и совершенно выведенным из себя.

— Послушайте. Мне все равно, верите вы мне или нет, — со вздохом заявил он. — Я рассказываю вам то, что видел. Старая машина, «Роллс» или «Бентли», такая роскошная тачка начала века, взяла и проехала по этому мосту.

— Это невозможно, — прервал его старший сержант технических войск. — Согласно нашим приборам, температура над эстакадой М25 местами превышает семьсот градусов по Цельсию.

— А местами опускается на сто сорок градусов ниже нуля, — добавил его помощник.

— …да, местами опускается на сто сорок градусов ниже нуля, — согласился старший сержант. — Очевидно, допустимы какие-то проценты ошибки, хотя я считаю, что мы вполне можем списать их на своеобразные технические погрешности,[162] но дела обстоят так, что над эстакадой М25 не в состоянии пролететь даже вертолет, а если и пролетит, то зажарится, как на гриле. И после этого вы еще будете мне рассказывать, что какой-то антикварный автомобиль спокойно по ней проехал?

— Я не говорил, что он проехал спокойно, — возразил полисмен, серьезно задумавшийся о том, что пора уже бросить службу в столичной полиции и присоединиться к бизнесу своего брата, который уволился из Электрической компании и собрался организовать птицеферму. — Он загорелся. Но продолжал ехать.

— Неужели вы серьезно рассчитываете, что кто-то поверит… — послышался чей-то голос.

Вопрос прервал пронзительный тонкий звук, навязчивый и странный. Словно множество стеклянных гармоник, слегка фальшивя, заиграли вдруг в унисон; словно молекулы самого воздуха застонали и запричитали от боли.

И др-р-р-р-р-у-жжж…

В сорока футах над головами собравшихся проплыл маленький светлый мотороллер, окруженный темно-синим ореолом, а по краям подсвеченный красным; за рулем сидела женщина средних лет в розовом шлеме, к которой крепко прижался маленький мужчина в плаще и фосфоресцирующем зеленом шлеме (глаза мужчины были зажмурены, чего не мог заметить никто из стоявших внизу, поскольку мотороллер пролетал слишком далеко от них).

Женщина отчаянно визжала. И визжала она свое заветное слово:

— Дже-р-р-р-р-о-о-о-ни-моооооо![163]

Одно из достоинств автомобиля марки «Васаби», как любил подчеркнуть Ньют, состояло в том, что весьма затруднительно сказать, насколько сильно повреждены его внутренности. Ньют вел своего «Дика Турпина» по обочине, объезжая упавшие ветви.