Брайан почесал нос.

— Я считаю, без Джонсона все будет круто, — сказал он. — Помните, что он устроил на моем дне рождения? Причем мне же еще и влетело.

— А я не знаю, — пробормотала Пеппер. — Может, без Жиртрестика и его банды будет уже не так интересно. Здорово же — придумывать всем вместе, как можно перехитрить Жиртреста и его Джонсонитов? Если их не будет, то нам придется искать какую-то другую банду, новых соперников.

— А на мой взгляд, — важно сказал Уэнслидэйл, — если бы вы спросили взрослых в Нижнем Тадфилде, то они бы точно сказали, что им будет лучше и без Джонсонитов, и без Квартета.

Его слова потрясли даже Адама. Уэнслидэйл мужественно продолжил:

— Клуб Старожилов, к примеру. И Огриби. И…

— Но мы же хорошие… — начал Брайен. И, нерешительно помедлив, добавил: — Что ж, допустим. Но я уверен, они думают, что без наших веселых игр их жизнь стала бы гораздо менее интересной.

— Верно, — сказал Уэнслидэйл. — Именно об этом я и говорил. — Взрослые не нуждаются ни в каких играх, и им все равно, кто их устраивает, мы или Джонсониты, — угрюмо продолжал он. — Они живут себе тихо-спокойно, а мы только мешаем им, гоняя повсюду на велосипедах или скейтбордах и создавая слишком много шума и суеты. В исторических книжках прямо так и говорится. Чума на оба ваши дома.

Его речь встретили молчанием.

— Ты, что ли, имеешь в виду одну из тех занудных личностей, — наконец предположил Брайан, — о которых пишут на мемориальных досках: «В этом доме жил Адам Янг», или что-то еще в таком же роде?

Когда Квартет был в хорошем настроении, подобная новая тема могла бы вызвать бурное пятиминутное обсуждение, но Адам чувствовал, что сейчас не то время.

— Таким образом, вы все говорите, — наиважнейшим председательским тоном подытожил он, — что ничего хорошего не будет, если Джонсониты Жиртреста или наш Квартет раз и навсегда победит?

— Верно, — сказала Пеппер. — Потому что, — прибавила она, — если бы мы победили их, то нам пришлось бы стать своими собственными заклятыми врагами. К примеру, мне и Адаму пришлось бы сражаться против Брайана и Уэнсли. — Она откинулась назад. — Нет, всем нужен какой-нибудь Жиртрест Джонсон, — заявила она.

— Ясно, — сказал Адам. — Я тоже так подумал. В такой победе нет ничего хорошего. Именно так я и подумал.

Он устремил пристальный взгляд на Барбоса или отстраненно смотрел сквозь него.

— Мне показалось, что все довольно просто, — сказал Уэнслидэйл, вновь опускаясь на ящик. — Не понимаю, почему понадобились тысячи лет, чтобы разобраться в этом.

— Все потому, что пытались в этом разобраться одни мужчины, — многозначительно сказала Пеппер.

— Не понимаю, почему обязательно нужно принимать чью-то сторону, — сказал Уэнслидэйл.

— Обязательно нужно, — подтвердила Пеппер. — Хоть в чем-то, хоть как-то, а каждый рано или поздно встает на чью-то сторону.

Адам, видимо, принял решение.

— Да. Но я считаю, что можно отстаивать и свою собственную сторону. Сходите за великами, — спокойно сказал он. — Нам пора в путь. Нужно поговорить кое с кем.

— Тр-р-р-ах-трах-т-р-р-р-ах-трах, — тарахтел мотороллер мадам Трейси, выезжая с Хай-стрит. Он был единственным транспортным средством, которое двигалось по узкой улице, забитой недвижимыми машинами, такси и красными лондонскими автобусами.