— А какую часть мира ты заберешь себе, Адам? — спросила она.

Грозовые раскаты вдруг сменились звенящей тишиной.

— Что?

— Ну ты же хочешь разделить мир, верно? И мы все получим какие-то кусочки, вот я и спрашиваю: какой кусок ты возьмешь себе?

Тишина звенела, как струна арфы, на высокой и пронзительной ноте.

— Точно, — заметил Брайан. — Ты же так и не сказал, что заберешь себе.

— Пеппер права, — добавил Уэнслидэйл. — Если к нам отойдут все те страны, то выбор у тебя останется небольшой.

Адам открыл и закрыл рот.

— Какой выбор? — не понял он.

— Ну какая часть земли будет твоей, Адам? — спросила Пеппер.

Адам внимательно посмотрел на нее. Барбос перестал скулить и уставился на Хозяина каким-то нечистокровным пристально-задумчивым взглядом.

— М-моей? — с запинкой произнес он.

Молчание затягивалось: единственная нота, способная заглушить все шумы мира.

— Но у меня же останется Тадфилд, — сказал Адам.

Они недоумевающе смотрели на него.

— И… и Нижний Тадфилд, и еще Нортон, нортонский лес…

Они по-прежнему не сводили с него глаз.

Взгляд Адама медленно прошелся по лицам друзей.

— А больше мне вообще ничего не нужно, — сказал он.

Они замотали головами.

— И они будут моими, если я захочу, — сердито заявил Адам, и его вызывающий тон обострился внезапным сомнением. — Я ведь могу их тоже улучшить. И деревья, и пруды, и…

Его голос умолк.

— Ты не можешь, — сухо сказал Уэнслидэйл. — Это тебе не Америка, не Австралия какая-нибудь. Здесь все по-настоящему, всамделишное. И принадлежит оно всем нам. Оно наше.

— И ты не сделаешь его лучше, чем оно есть, — добавил Брайан.

— И даже если ты соберешься что-то улучшить, мы должны обо всем знать, — сказала Пеппер.

— Если вас только это беспокоит, можете не волноваться, — беззаботно сказал Адам. — Я же могу заставить вас делать все, что угодно…

Адам умолк, в ужасе прислушиваясь к словам, слетавшим с его языка. А троица бросилась бежать.

Барбос закрыл голову лапами.

Лицо Адама выглядело как символ крушения империи.

— Нет! — хрипло крикнул он. — Нет. Вернитесь! Я приказываю!

Они застыли на бегу.

Адам пристально взглянул на них.

— Нет, я не то хотел сказать… — начал он. — Вы мои друзья…

По его телу прошла судорога. Голова откинулась назад. Он поднял руки и погрозил небу кулаками.

Его лицо исказилось. Известковая почва захрустела под теннисками.

Адам открыл рот и закричал. Глотка простого смертного никогда не смогла бы издать такой оглушительный крик — он взлетел над карьером и, смешавшись с грозовыми раскатами, перекрутил тучи, придавая им новые отвратительные формы.

Неумолкающий вопль.

Он проник во все уголки Вселенной, которая изрядно меньше, чем полагают физики. Он потряс небесные сферы.

Он возвещал об утрате и не смолкал очень долго.

Наконец он утих.

И что-то исчезло из мира.

Голова Адама вновь опустилась. Он открыл глаза.

Кто бы ни стоял прежде в этом старом карьере, но теперь там стоял Адам Янг. Познавший нечто новое Адам Янг, но тем не менее — именно Адам Янг. Возможно, теперь он стал гораздо больше походить на Адама Янга, чем прежде.

Страшная, мертвенная тишина карьера сменилась более знакомой и уютной тишиной, обычным и спокойным отсутствием шума.