Упершись в стол, он перегнулся к Сталину, глядя прямо в глаза.

— Кто, скажи мне, пожалуйста, крутит этим Временным Правительством, как собака хвостом? Ну, скажи!

— Керенский, конечно, — хмыкнул Сосо. — Кто же ещё? Но, ведь он сейчас к эсерам примкнул.

— То, что он сказался эсером, ровным счётом ничего не меняет! — неожиданно спокойно сказал Ильич.

Он присел, наконец, и, положив на стол руки, сжатые в кулаки, и продолжал тем же спокойным тоном:

— Душка Керенский может называться хоть чёртом, хоть дьяволом, хоть апостолом Петром с золотыми ключами. Но при этом он был, есть, и остаётся агентом союзников.

Сталин удивлённо вскинул глаза на Ильича.

— Коба, — вздохнул тот. — Ты — настоящий большевик, честный партиец, я тебе верю больше, чем кому бы то ни было, из этих болтунов. Но ты, прости меня, наивен. И страшно далёк от большой политики. Революция — это, в первую очередь, деньги. Ты думаешь, все эти средства, которыми мы щедро осыпаем наш возмущённый народ, нам присылает зарубежный пролетариат?

Сосо продолжал неотступно глядеть на живое лицо учителя.

— Н-ну, не только, — ответил он. — Там, конечно, и капитал.

— Капитал. — едко усмехнулся Ленин. — Коба, и нас, и Керенского финансируют правительства союзников. Ты думаешь, им надо, чтобы мы здесь спокойно обустроились, построили новое, социалистическое государство?

— Не думаю, — медленно ответил Сталин. — Полагаю, что этого им хочется меньше всего.

— Правильно! — воскликнул Ильич. — Им нужно одно — чтобы вся российская государственность, хоть капиталистическая, хоть социалистическая, провалилась в тартарары, а они бы спокойно грабили ту территорию, которая уже не принадлежит никому, а, стало быть, им! Они всегда очень хорошо умели прибирать то, что плохо лежит! Керенский развалил армию. Чёрт с ней! Это была старая армия, она нам такая не нужна, создадим свою, революционную. К чёрту всё это старьё! Попы, дворяне, казаки, тьфу! На свалку истории! Надо будет — включим гильотину, как французы.

«И включит, — думал Сосо, слушая учителя. — Его жестокость сравнима только с его умом. Прав был Стас. Но я пойду с ним — лучше с умным потерять, чем с дураком найти».

— А Керенский? — задал он вопрос, только для того, чтобы остановить разошедшегося не в меру вождя.

— А что Керенский? — удивился Ленин. — Он играет в «поддавки» с нами, да-да, в поддавки играет, иначе это не назовёшь. Он сдаёт страну союзникам, ты ещё не понял?

Сталин молча глядел, переваривая услышанное.

— Вы предлагаете мне строить отношения с Временным Правительством, да, с кем там что строить?! Чернову платят немцы, об этом даже собаки уличные знают! Львову — англичане! Им всем кто-то платит.

— Как и нам, выходит, — криво усмехнулся Сосо.

— Да, как и нам. И они хотят получить за эти деньги вооружённое восстание, бардак и неразбериху. И они её получат, — как-то зловеще сказал Ленин. — Что же касается России… А вот им!

Крепкие сухие пальцы Ленина энергично сжались в фигуру из трёх пальцев.

— Теперь понял?

— Теперь понял, — спокойно сказал Сталин.

Он всегда очень быстро соображал. Ему, революционеру, вечному подпольщику, иначе было просто не выжить. Да, и нельзя сказать, что он так уж ни о чём не догадывался. Были думки, были, чего уж там.