Опыт иллюстратора былин и сказок поучителен и сегодня в связи с широким интересом художников к народной поэзии. Иллюстрирование фольклора Билибин поставил на научную основу. Закономерно его стремление создать образы, эквивалентные былинным и сказочным, путем использования выразительных средств древнерусского и народного искусства. Проблема стилизации встает перед каждым иллюстратором литературы прошлого, а перед иллюстратором фольклора в первую очередь. Очевидно, неправильно употреблять этот термин только с отрицательным оттенком. Обращение к произведениям изобразительного искусства, созданным в ту же эпоху, с позиций тех же эстетических идеалов, что и иллюстрируемое литературное произведение, поможет найти верный пластический образ. Но Билибин здесь слишком рационалистичен. Художник вправе дать и «незначительную» и «изрядную долю канона», только исходить он должен не из формального сопоставления фольклорного произведения с изобразительным каноном, а из содержания образа и не реставрировать формы старого искусства, а творчески переосмысливать их.
Дисциплинирующее значение билибинских иллюстраций для книжной графики начала XX века заключалось и в их последовательной графичности. Стилизация под старую гравюру дала возможность выработать графический язык, удобный для печатного воспроизведения, подчиненный плоскости книжной страницы. Правда, применение этого языка было ограничено определенным кругом тем и сюжетов, и Билибин не создал таких содержательных иллюстрационных серий, как его современники А. Н. Бенуа, Е. Е. Лансере, Д. Н. Кардовский, М. В. Добужинский. Но рисунки первых трех в большинстве случаев оставались не до конца книжными, а бесспорно книжные ансамбли Добужинского относятся к более позднему времени.
Во многом благодаря Билибину в русской издательской практике утвердилась форма нарядной книги-тетради, где иллюстрациям отведено не меньшее, чем тексту, место, где все элементы от обложки до последней заставки подчинены единому замыслу художника, где нет места приблизительности и незаконченности. Эта форма, развитая и усовершенствованная графиками следующего поколения, среди которых был ученик и последователь Билибина Г. И. Нарбут, нашла применение в искусстве детской книги. Но историческая роль книги-тетради шире: стилистического единства между иллюстрациями, оформлением и шрифтом в ней удалось достигнуть раньше, чем в других типах книги, и она послужила им примером цельного ансамблевого решения [* См.: А. А. Сидоров. Искусство русской книги XIX—XX веков. — В кн.: Книга в России. Ч. 2. М., Госиздат, 1925, стр. 319.].
С начала XX века книжная графика проделала большой путь. Ныне она не противопоставляется так категорично свободно-штриховому и тональному рисунку. Расширение понятия произошло не за счет утери специфики этого вида искусства, а за счет ее уточнения: найдены более сложные и тонкие формы подчинения рисунка плоскости страницы, чем сведение его к линейному орнаменту и силуэту. Но для того чтобы осознать свою специфику, книжная графика должна была пройти через ту строгую линейную дисциплину, которую культивировал Билибин. Гордясь сегодня достижениями и мировым признанием отечественного искусства книги, нельзя забывать, что его фундамент заложили художники начала XX века и Билибин один из первых.