– Это хорошо. Передайте, пожалуйста, что явился начальник городской милиции. Уверен, товарищи Маркус и Жаров непременно захотят увидеть меня.

Я не ошибся. Стоило только дежурному доложить о моём приходе, как меня тут же позвали в кабинет.

Окна были открыты, но даже врывавшийся с улицы ветер пасовал перед густыми клубами табачного дыма. Снаружи доносились голоса людей, скрип колёс и постукивание копыт.

Кроме Маркуса и Жарова в кабинете сидели ещё несколько незнакомых людей в военной форме. Все они как по команде уставились на меня, когда я открыл дверь и доложился:

– Здравия желаю. Разрешите представиться, Быстров – начальник милиции.

– Ну, здравствуй, начальник милиции! – по праву старшего первым среагировал Маркус. – Откуда узнал о моём приезде?

– Связался с товарищем Шмаковым, – не стал скрывать я. – Он и сообщил, когда вы будете у нас в городе. Уж извините, что на перроне встретить не получилось.

– А что такое? – усмехнулся латыш.

– Да так… Не хотел, чтобы меня арестовали до того, как я проясню для себя несколько моментов.

Маркус, дотоле сидевший с видом каменного сфинкса, еле сдержал улыбку.

– А что, теперь, выходит, узнал что-то новое?

– Так точно, узнал, – по-военному отрапортовал я.

– Товарищ Маркус, – приподнялся Архип. – Разрешите поблагодарить товарища Быстрова. Если бы не он, правда бы так и не вскрылась, и предатель Кравченко остался бы на свободе.

– Потом поблагодаришь, Архип, – устало попросил я.

– Э, нет. Такое не забывается! Я теперь у тебя до гробовой доски в должниках, – произнёс Жаров.

С его лица не сходила радостная улыбка, и я понимал причину хорошего настроения начальника рудановского отдела ГПУ: шутка ли – снова оказаться на свободе, после всего, что произошло.

– Товарищ Жаров всё правильно говорит, – рассудительно произнёс латыш. – Вы многое сделали для того, чтобы правда выплыла наружу. Но теперь справедливость восторжествовала: Кравченко арестован, Архип Жаров выпущен на свободу, с него сняты все обвинения. Бывший белогвардейский офицер Шакутин может больше не опасаться за своё будущее. Так ему и передайте – вы же теперь держите с ним связь…

– Да, – без особого энтузиазма кивнул я.

– Скажу вам по секрету, товарищ Быстров, у ГПУ на него большие планы. И всё это произошло во многом благодаря вашей настойчивости и смелости. От лица всего ГПУ объявляю вам благодарность! – торжественно объявил латыш.

Я помрачнел, втянул голову в плечи.

– Рановато меня хвалить, товарищ Маркус. И уж тем более благодарить…

– А что такое? – удивился латыш. – Вы многое сделали для нас. Неужели считаете, что не достойны?

– К сожалению, я не разоблачил настоящего предателя.

– Какого предателя? – впал в ступор товарищ Маркус. – Я перестал понимать вас, товарищ Быстров. Кравченко вывели на чистую воду. Пока что он запирается, но рано или поздно мы его дожмём и заставим дать показания.

– Георгий, действительно, ты о чём говоришь? – раздражённо спросил Архип.

Желваки явственно проступили на его скулах.

– О тебе! – твёрдо произнёс я.

Жаров от удивления замер с открытым ртом.

– Быстров, потрудитесь объяснить, что здесь такое происходит! – покраснел товарищ Маркус.