Я резко сцапал ордер себе, словно боясь, что начальство передумает.

– За это огромное спасибо, товарищ Камагин, от лица всей городской милиции!

– Да пока особо не за что, Быстров. По продпайку дело тоже не стоит на месте. Что-то у тех же армейцев наскребли, что-то у себя по сусекам… В общем, делаем всё, что в наших силах. Предвосхищая следующий вопрос, говорю: повышение зарплаты запланировано. Не сразу, но постепенно увеличим. Только и требовать станем больше.

– Это законно, – легко согласился я.

Секретарша принесла чай с уже знакомыми конфетами. На отдельном блюдечке лежали несколько бутербродов с колбасой.

При виде их рот сразу заполнился слюной. Блин, я ведь так толком и не поел.

– Специально для тебя, – заметив мой взгляд, усмехнулся Камагин. – Не хочу, чтобы мой начальник милиции с голоду помер в моём же кабинете.

– За бутерброды, надеюсь, спрашивать не станете?

– Я за всё спрашивать буду, Быстров. Иначе не могу. Но ты давай, угощайся. О делах после чая переговорим. Как говорится, хочешь лучше узнать человека – преломи с ним хлеб.

Выпив две кружки чая и схомячив практически все бутерброды (Камагин притронулся только к одному), я с наслаждением откинулся на спинку стула. Живот на какое-то время (обычно ненадолго) превратился в тугой барабанчик.

– Вижу, что наелся. Давай, приступай к докладу, – сказал Камагин. – И начни, пожалуйста, не со своей папки, а с расследования по крушению поезда.

– Как скажете, товарищ Камагин. Мы пошли по горячему следу. Информация подтвердилась: диверсия – дело рук малолетних дебилов, уж извините за слово, но иначе сказать не могу. Во главе преступного сообщества находился сын бывшего жандарма Маевский, он же Мамай. Во время задержания главарь попытался захватить заложницу и был застрелен мною на месте.

– Что, вот так сразу – насмерть? – нахмурился Камагин.

– Убит наповал. У меня не оставалось выбора, товарищ Камагин.

– Любишь же ты оставлять после себя трупы, Быстров. Что ни день, так новый мертвец, – покачал он головой. – Ладно, продолжай.

– Сообщники Мамая задержаны, дают признательные показания.

– Уже хорошо.

– При задержании отличился старший милиционер Леонов. Я к нему присмотрелся – он производит впечатление толкового оперативника. Среди бумаг, которые я принёс, докладная с просьбой назначить Леонова исполняющим обязанности начальника подотдела уголовного розыска с испытательным сроком в два месяца. Если проявит себя должным образом, из ИО станет начальником.

– Думаешь, справится?

– Уверен, товарищ Камагин. Чего не умеет, тому научим.

– Ну, раз ручаешься за Леонова, сегодня же подготовим на него приказ. Насчёт Филатова не передумал? Уверен, что обошёлся с ним правильно?

– По Филатову тюрьма плачет большущими слезами.

– Раз плачет – сажай!

– Обязательно посажу! – заверил я.

– Что ещё удалось установить?

Стул под Камагиным жалобно скрипнул.

– Есть веские основания утверждать, что Мамай устроил крушение поезда не из чистого хулиганства. Ему за это заплатили. Пахнет чистой воды террористическим актом.

– Интересно, – задумался Камагин. – С ГПУ уже связывались, делились с ними материалами?