— Синичкина… — шипит он, утирая ладонью лицо. — В эти её!..

Машет нервно рукой.

— Казематы… Тьфу ты! Карцер!

— Обезьянник? — подсказывает растерянный сержант.

— К алкашам её прямо!

— Только попробуйте! — выставляю от испуга вперёд трубу как биту.

— Здорово, мужики!

Геннадий маленький, невзрачненький, плюгавенький, но как же, черт возьми, я ему рада! Он прекрасней для меня всех мужчин на свете! Такой восторг у меня, сейчас бы не вызвал и… Да никто бы не вызвал! Нимб ему бы пошел… Смотрю на него испуганно и с надеждой.

— Помогите… — шепчу одними губами.

— Развели болото, — перешагивает он лужу. — Вы чего, страх потеряли?

Смотрит на наручник на моей руке.

— Вам же Питбуль головы ваши неумные откусит за девочку.

Антонов продолжает утираться салфетками, сержант перекрывает воду. Переглядываются.

— Реально что ли нянька Касьянова? — недоверчиво смотрят на меня.

— Реально! — выпрямляю я спину, чуть осмелев. — Я же вам говорила.

— Короче, я её забираю, — резюмирует Геннадий.

— Мдэ… — уныло и с досадой смотрит на меня Антонов. — Спишь ты с ним что ли, не пойму? Чего тебя его жена то травит?

О, Господи! Зажмуриваюсь.

Касьянов, ау! Ты обещал, что всё будет без этого вот.

— Ты, Антонов, в чужую жизнь нос не суй, откусят же, говорю. Снимай наручники с неё.

Геннадий поднимает со стола мокрый протокол, сминает его, швыряет в ведро для бумаг.

— Ладно, давай, Крольков, — пожимает ему руку Антонов. — Касьянову — здоровья. И пусть с бабами своими разберется. А то столько ущерба от них…

Качает головой глядя на мокрый пол. Бросает на меня еще один скептический взгляд.

— Ну что замерла, Синичкина? Хоть стих прочитай, что ли… Зря что ли на табуретку залезла?

Сержант смеется.

— Очень смешно! — закатываю я глаза.

Геннадий подает мне руку. Я аккуратно спускаюсь.

— Трубу верни, Халк.

Протягиваю обрубок.

— Извините.

— Так. Стоп! А что мне с паспортом то Касьяновой делать?

Меня неприятно передергивает от того, что Марина до сих пор Касьянова. И может быть даже, ей и останется. Я опять сникаю.

— Паспорт Марине Юрьевне вернуть. Скажешь — бдительная гражданка нашла и в полицию принесла.

И вот, казалось бы, свобода так близко. И я даже успеваю выдохнуть, и схватиться за надежный локоть Геннадия. Но ровно на выходе, мы сталкиваемся с Лобовым! В сопровождении еще двух человек.

— Боже… — бормочу я, отворачиваясь резко в другую сторону.

Что он-то здесь забыл?!

— Товарищ полковник! — резко тормозя, салютует ему неловко полуопер.

— К пустой голове не прикладывают, Крольков, — недовольно. — Ну-ка, ну-ка… А это у нас кто?

Наклоняясь в сторону, заглядывает в мое лицо.

— Ух ты! — удивленно. — Ты, я смотрю, капитан, в начальники отдела метишь, да?

— Так я… это… — с опаской оглядывается на меня Геннадий.

— Ну, ты молодец! А чего не сообщил до сих пор?

— Так… не успел! — не моргая смотрит на него Геннадий.

И ты, Брут?… — опускаются мои плечи.

— Почему конвоируемая без наручников?

— Дак…

— Дак… Дак… — передразнивает его оскаливаясь Лобов. — По форме отвечай, чего мямлишь? Хотя… Забирайте ее.

Кивает своим сопровождающим.

— Я ее лично допрошу. Убойный у нас… не в форме, как обычно, — пренебрежительно.