Но словно что-то не так. Напряжена.

— Никто не придёт, расслабься. Собаки во дворе.

— Дан, нельзя тебе это всё… — шепчет она, прижимаясь сильнее. — Давление поднимется опять!

— Да у меня и не падало ничего! — страдальчески морщусь я.

Заваливаю на спину, срывая с неё вещи.

Ловлю губами плоский живот, пупок, косточку на бедре, спускаюсь ниже. Сжимаю зубами трусики тяну вниз. Резинка непослушно вырывается, щелкая обратно. Нетерпеливо кусаю губами прямо через ткань в местечко почувствительнее.

Синичка вскрикивает.

Рыча, жадно кусаю ещё несколько раз. Отвожу трусики в сторону, добираясь до её обнажённой плоти. Наши пальцы сплетаются. Что может быть вкуснее желанной женщины?

Как ей нравится? От чего кончает? Ни черта не помню… Но хочу, чтобы кайфанула.

Сдернув полотенце, рывком переворачиваю нас, усаживая её сверху. Член скользит по лобку. Пусть сама покажет.

Ася тормозит, растерянно и испуганно глядя мне в глаза. Сжимаю себя её рукой.

— Сядь на него… — шепчу ей в губы.

Её глаза панически увеличиваются. Отрицательно качает головой, пальчик неуверенно обводит головку. Пытаюсь приподнять её бёдра и немного поторопить. Но она упирается, прикусывая губу.

— Детка… — со стоном прижимаюсь к её лицу. — Я больше не могу.

Мне сносит башню, с тихим возбужденным рычанием увеличиваю напор. Сдавайся! Ощущаю, как она неожиданно ловит панику — уворачивается от моих губ, отталкивает в грудь.

— М? — отстраняюсь на мгновение, заглядывая в глаза.

— Дан, не здесь, пожалуйста! — нервозно. — И не так!

Мля, да какая разница, вообще?! Мне хочется просто вколачиваться, не отпуская ее губ. И всё! Всё!! От голода возбуждение смешивается с легкой агрессией. Но, окей! Девушке хочется не так… А как хочется девушке?! Заражаюсь ее нервозностью.

— У нас было-то вообще? — в шутку выпаливаю я, пытаясь разрядить обстановку.

Как девственники не можем состыковаться!

Отрицательно качает головой, опуская смущенно ресницы.

— Да ладно?! — сглатываю ком в горле.

Недоверчиво прищуриваюсь. Так вот почему не полностью моя!

— Почему не было?

Открывает рот, пытаясь ответить, но взмахнув руками, закрывает смущенно грудь предплечьями.

— Мы сейчас это исправим, — ласково целую выпирающие над предплечьем аппетитные полусферы. — Все сладкие пироженки должны быть съедены.

Но в нашей спальне сюрприз: кровать не заправлена. Постельное бельё — другое. Тёмно-синий атлас. Марина любит такое…

Это сбивает волну и настроение. Застыв, мы смотрим на кровать, изнасилованную женским бельём, небрежно брошенным на подушку и его хозяйкой. Лежа на животе, она увлеченно переписывается с кем-то по телефону. На голове наушники. Вздрогнув, переводит на нас ошарашенный взгляд.

Ну, класс…

Ася

Боги, какой кошмар.

Удивительное дело, но постоянно случающийся со мной кошмар в компании Богдана, всё равно лучше, чем моя спокойная жизнь в сером одиночестве.

Вот, казалось бы, ужасная ситуация… Но уже столько всего произошло…

Я уже так перетряслась за Богдана, а потом от ужаса попасть в руки Лобова. И даже успела сойти с ума от страха, что Богдана посадят за то, что он сломал челюсть этому гаду.