— Я много раз отрабатывала этот прием во время съемок последнего фильма, «Верное сердце путаны», — объяснила она. — Здорово получилось, правда? Ты даже понять не успела как.

Еще одним хитрым приемом она перекинула Катю на заднее сиденье. Сама уселась за руль, подняла назад спинку. Они были примерно одного роста, Маргоша тяжелей Кати всего килограмма на три, но какое это имеет значение? Не драться же с ней, в самом деле? Катя не снималась в боевиках, у нее нет ни малейшего опыта рукопашного боя. А Маргоша наверняка владеет еще десятком разных приемов.

Ей что-то нужно, кроме безлюдного места. Она потому тянет время, что хочет сделать все совсем чисто, а перед этим узнать, где кассета.

— Заранее предупреждаю, — сказала Маргоша, — то, я что сижу к тебе спиной и веду машину, вовсе не помешает мне в случае чего выстрелить. Такой прием был в «Кровавых мальчиках». Помнишь? Так что не ори и не рыпайся.

«Форд» стал не спеша выезжать из двора. На несколько минут дорогу перегородил здоровенный мусоровоз. Но всего на несколько минут.

— Слушай, Катька, а ты вообще оценила мой спектакль? — спросила Маргоша, выруливая на Садовое кольцо.

«Надо сделать так, чтобы она нарушила правила. Машину остановит ГАИ, — думала Катя, глядя в окно и чувствуя, как потихоньку начинают затекать руки, неудобно вывернутые за спину, — но где гарантия, что она не успеет до этого выстрелить?»

— Ну, что молчишь? Скажи доброе слово на прощание. Как тебе моя пьяная бомжиха? Знаешь, я не гримировалась, маску специальную надела. Я ее еще зимой из Мюнхена привезла. Мне всегда нравились такие штуки. А ты не оценила.

— С бомжихой, Маргоша, у тебя вышло два прокола. Тебе надо было выпить водки, облиться мочой и обязательно взять деньги, которые мы с Жанночкой тебе совали.

— Да, действительно, — Маргоша засмеялась, — смотри-ка, а ты молодец. Слушай, неужели тебе опять не страшно? Ведь это не щепки в подушке, не Светкино глупое шипение в телефон. Это серьезно. Я ведь тебя правда убью.

— Страшно, — призналась Катя, — но тебе тоже страшно. Теперь у тебя уже трое на счету — Глеб, Света Петрова, бомж Бориска. Я стану четвертой. А ведь есть еще и Оля Гуськова. Она жива, слава Богу, но для нее тоже даром не пройдут эти дни в КПЗ. Ты не маньячка, не садистка. Зачем тебе вообще все это нужно?

— Слушай, у тебя когда-нибудь отваливались подметки от единственных сапог в ноябре, когда впереди еще целая зима, а денег — ни гроша? Живот болел от голода?

— Не надо, Маргоша, ты сама знаешь, дело не в этом. Ты убила Глеба, когда у тебя уже было и сапог вдоволь, и всего прочего — сколько угодно.

— Правильно. И все это — мое. А за свое, за кровное, я любому глотку перегрызу. Это нормально, Катька. Ты просто не понимаешь, не желаешь понимать, что это нормально. Я хочу очень много денег. Мне нравится, когда у меня всего много, дорогого, красивого, самого лучшего, когда я могу полететь в любой конец мира бизнес-классом и жить в пятизвездочных отелях, есть икру большой ложкой, купаться в собственном голубом бассейне. Я хочу этого — любой ценой. А цена, между прочим, не маленькая. Я ведь ненавижу его, Костеньку, козла старого, особенно когда с ним сплю. Знаешь, у него изо рта по утрам кислятиной какой-то воняет. А он почему-то особенно любит навалиться на меня этак утречком, не почистив зубы. Ух, как я его ненавижу… Никто этого не замечал, кроме твоего мужа. А Глеб просек с самого начала. И мне это стало мешать. Не люблю, когда мне не верят. Я все-таки актриса. Я чувствовала, Глеб сделает мне много гадостей. Он может, а главное — хочет. А я ему ответить тем же не могу при всем желании. И тут мне пришла в голову гениальная идея — познакомить его с Ольгой. Подложить бомбу замедленного действия. Она ведь сумасшедшая, к тому же с пистолетом, как на заказ. Пистолет у нее папин в ящике лежал. И по законам жанра должен был выстрелить. Я сначала не знала — как, когда. Но в кого — знала точно.