Поездка намечалась на середину ноября. И вот свершилось. Аэропорт, таможня, пограничный контроль, подъем по трапу, взлет, потом в обратном порядке: приземление, спуск по трапу, пограничный контроль, таможня, аэропорт, автобус.

— Ты можешь представить, что мы в Париже? — взволновано прошептала Вилька, когда маленький микроавтобус въехал в черту города.

— Если честно, то не очень, — покачала я головой, вглядываясь в такой знакомый силуэт Эйфелевой башни. — Такое впечатление, что я сплю.

— Я тебя сейчас разбужу, — взвизгнула Вилька и принялась меня щекотать. В ответ я тоже завизжала.

— Тише, ведите себя прилично! — раздался окрик нашего «политрука». В поездке нас сопровождал преподаватель философии Сергей Петрович. Уже никто не помнил, за что он получил такое прозвище, но в этой поездке оно ему подходило, как нельзя лучше. — Что вы так шумите! — опять раздался его голос.

Бесполезно. Автобус наполнился гамом и смехом. Народ впал в эйфорию, и Сергей Петрович обреченно махнул рукой, отчаявшись восстановить порядок в танковых войсках.

Разместили нас в университетском городке, больше похожем на музей под открытым небом: тридцать семь зданий и каждое неповторимо.

Нам с Вилькой досталась небольшая уютная комнатка. Не успели мы освоиться, как в дверь постучали. Оказалось, что это наши соседки пришли знакомиться. Девушки с любопытством разглядывали нас, а мы их. Звали их Николь и Кло, сокращенно от Клотильды.

— Супер! — поразилась я, когда они ушли, пригласив нас вечером на какую-то вечеринку. — Впервые в жизни, не комплексую по поводу своего имени.

Потом была официальная часть. Нам устроили экскурсию по Сорбонне. В качестве достопримечательностей предъявили и могилу Ришелье.

— Подумать только, — пихнула меня в бок Вилька, — сам Ришелье.

— Ага, — кивнула я благоговейно.

А вот экскурсия в музей Дюма не порадовала: французы, оказывается, глубоко убеждены, что сюжет «Трех мушкетеров» тот спер у какого-то малоизвестного писателя.

— Это что ж, получается, — шепнула я Вильке на ухо, — крушение идеалов? Я же «Трех мушкетеров» в свое время до дыр зачитала.

— Увы, — грустно отозвалась подруга.

Ближе к вечеру, мы стали собираться на вечеринку.

— Так жить нельзя, — заявила она, скептически разглядывая мой хвост, скрученный бубликом на затылке. — Нет, можно, конечно, но не в городе Париже, — добавила она и достала расческу.

Волосы у меня длинные и от природы пепельно-русые. Я бы давно их отстригла, но в свое время пообещала отцу, что никогда этого не сделаю. Вот и маюсь с тех пор, закручивая всякие разновидности вороньего гнезда на макушке. Вилька долго терзала меня феном, сооружая на бедной моей голове нечто невообразимое.

— Блеск! — подвела она итог своих усилий. — Бог наградил такими шикарными волосами, а ходишь, как черт знает кто.

Я критически осмотрела себя и пожала плечами. Ну, красиво, кто бы спорил. Но каждый день себя так истязать — увольте.

Оглядев мои традиционные джинсы и толстовку, Вилька хмыкнула.

— Понятно, что уговаривать тебя надеть мое платье бесполезно? Ну, хоть джемпер вот этот возьми.